В Гнесинке нередко можно встретить людей с очень странными, витиеватыми судьбами. Даша Валетова — академическая вокалистка, второкурсница училища, которая сменила несколько профессий, вернулась из эмиграции и нашла рациональное зерно в творчестве.
— Даша, Гнесинка для тебя стала пятым местом учёбы. Расскажи, каким был твой путь и почему он привёл тебя сюда.
— Я окончила школу в полной уверенности, что стану экономистом. Мыслей связать свою жизнь с музыкой не было. Я и в музыкальной школе не доучилась: провела там всего год, когда мне было шесть. Затем для себя освоила гитару, но это не носило серьёзного характера.
После школы я поступила в университет на факультет мировой экономики. Проучилась там несколько месяцев и поняла, что пора двигаться дальше. Просто не могло на свете стать одним плохим экономистом больше.
Второй своей специальностью я выбрала звукорежиссуру. Это очень интересно, мне нравился мой второй институт. Думаю, что я бы довела это образование до конца, если бы не подвернулся шанс уехать в Вену. Я сказала себе: “Когда, если не сейчас?” и собрала чемодан.
Сначала хотелось продолжить обучение, но от звукорежиссёров в австрийских вузах требовалось свободное владение немецким. Я знала язык, но не таком уровне. Вот и получилось, что жизнь занесла меня в Венскую консерваторию на эстрадно-джазовый вокал. Я относилась к нему как к промежуточной стадии, однако продлился этот период достаточно долго: три года.
В итоге с Веной не сложилось. Не потому что образование плохое — оно как раз на уровне. Просто стало сильно тянуть домой. Мне не нравился город, я не интегрировалась в европейский социум, а старалась общаться только с русскими — в эмиграции это бессмысленно. Дошло до того, что я потеряла интерес к занятиям, а из дома выходила редко. Мне хотелось обратно. Я просто не могла не вернуться.
Затем у меня был год на то, чтобы понять, что делать дальше. Возвращаться к звукорежиссуре я уже не стала: за несколько лет сменились приоритеты. Я поняла, что хочу быть женственной и носить красивые платья, а не стоять в поле с тяжёлым микрофоном много часов подряд. Так и пришла к академическому пению. Я хорошо представляла себе, что это, потому что моя бабушка закончила консерваторию по данной специальности.
Изначально я не собиралась идти в училище и была нацелена как минимум на академию, но всё взвесила и решила начать с азов, получить хорошую базу. Поступление в колледж после нескольких неоконченных высших я восприняла как данность. Не считаю, что нужно куда-то спешить.
— Почему ты выбрала именно академический вокал, а не продолжила заниматься эстрадно-джазовым?
— В опере голос — это сила. Сила, преодолевающая невозможное. Тебе не нужен микрофон. Своим телом ты производишь такую огромную энергию, что её результат отчётливо слышен на четвёртом ярусе балкона. Я не устояла перед этой мощью.
Со специальности каждый раз выхожу как выжатый лимон. В работе участвует весь организм, а не одиноко поющая голова, как в джазе. Поэтому опера для меня — это что-то о связи с собственным телом, настоящем единении с ним.
— Ты провела в училище уже полтора года. Что скажешь о нынешней alma mater? Чем гнесинское образование отличается от австрийского?
— В Гнесинке мне нравится программа. У нас есть классический танец и актёрское мастерство. Это очень круто, потому что влияет на всю твою дальнейшую жизнь, независимо от того, станешь ли ты музыкантом.
За границей в рамках учебного процесса важно самообразование, его роль велика. Можно выбирать предметы, которые хочешь изучать, причём в том количестве, в котором сможешь осилить. Преподаватели относятся к студентам очень лояльно: если что-то не так — не ругают, а успокаивают и говорят, что получится в следующий раз.
Не могу сказать, лучше это или хуже, чем у нас. Есть люди, на которых нельзя давить, иначе они сломаются. А кто-то в условиях столь демократичной системы может потеряет мотивацию и перестанет работать. Всё индивидуально.
— Тебя не смущает такая разница в возрасте с однокурсниками?
— В большинстве случаев я её не чувствую, да меня и не воспринимают как взрослого человека. Многие не верят, что мне 24 года.
На самом деле, общение для меня — не самая важная часть учёбы. Когда тебе 16, ты приходишь в училище за друзьями и эмоциями. У меня же другая цель: спокойное, размеренное развитие.
— Расскажи о своих отношениях со сценой. Ты волнуешься? Пропускаешь через себя эмоции или стараешься действовать рационально?
— На сцене я ощущаю себя комфортно, а к выступлениям подхожу с холодной головой. Во мне нет ни страха, ни азарта. Я просто стараюсь делать свою работу хорошо. Это интересно, учитывая, что в повседневной жизни музыка сильно на меня влияет: могу даже расплакаться, слушая что-то. Но как только я выхожу на сцену, то становлюсь не столько музыкантом, сколько ответственным человеком, который делает то, что ему нравится.
— Что самое сложное в твоей профессии?
— Приезжать к девяти утра в Гнесинку… (смеётся)
Сложно не опустить руки, если что-то не получается. А ещё проявить усидчивость, когда говорят, что нужно время, а хочется всего и сразу.
— Что для тебя музыка в первую очередь?
— С помощью музыки я могу погрузиться в любое психологическое состояние, управлять эмоциями: хочу погрустить — включаю одну композицию, порадоваться — другую.
А ещё музыка — это ретроспектива. Если я открою плейлист из семи тысяч песен, я смогу заново пережить эмоции разных периодов жизни. Подобным действием обладают разве что запахи.
Этим музыка и восхищает: она сильнее, чем время.
