27 октября заслуженный артист России Даниил Спиваковский и ансамбль русских народных инструментов «Рапсодия оркестра имени Осипова» представят в Концертном зале РАМ имени Гнесиных музыкально-литературную композицию «Одесские рассказы» по произведению Исаака Бабеля. Мы поговорили о новых возможностях, которые даёт жанр музыкально-литературной композиции, о совместной работе с Даниилом Спиваковским с руководителем и солистом ансамбля Евгением Волчковым.
Помимо «Одесских рассказов» ваш коллектив и Даниил Спиваковский выступают с множеством других подобных программ. Музыкально-литературная композиция — основное поле вашей деятельности?
В этом жанре мой коллектив работает уже более десяти лет. С Даниилом Спиваковским мы работаем шесть лет. За это время мы сделали около двадцати программ. Плюс у нас порядка сорока детских программ.
Что привело вас в это жанр?
Когда мы выпускаемся из академии, возникает вопрос – что делать после? Я задался этим вопросом до выпуска. Народные инструменты, что в оркестре, что в ансамбле, являются замечательным аккомпаниатором. Я знал, что многие оперные певцы исполняют русские песни, романсы. И они всегда предпочитают в качестве аккомпаниатора народный оркестр, нежели симфонический. И я подумал – почему бы не стать таким аккомпаниатором? К сожалению, в народно-инструментальной сфере, есть некий мыльный пузырь конкурсов, которых, по-моему, больше, чем у пианистов, скрипачей и вокалистов вместе взятых. И я не вижу реализации во вне этого пузыря. Я хотел бы, чтобы мы раскрыли этот пузырь и дали людям возможность показать себя.
С чего вы начинали деятельность?
Мы начали с детских концертов. Сейчас модно начинать водить детей на концерты с двух лет. У нас даже были концерты для беременных мам. Но,когда маленького ребёнка приводят на «Сказку о рыбаке и рыбке», он ещё может не понимать Пушкина. И мы добавляли песочную анимацию, эбру(рисунки на воде), а чтец рассказывал сказку. И это увлекало ребёнка.
Как дети воспринимают народные инструменты?
Народные инструменты, умеют заигрывать с детьми и отлично ложатся на слух. Плюс репертуар у нас был простой, например, музыка Николая Будашкина к фильму «Морозко». В академической музыке не всегда просто найти детскую музыку. Она может называться детской, но всё равно её будет тяжело воспринимать.
Со временем вы стали делать программы для взрослой аудитории?
Детская программа выросла во взрослую. И там мы развернули наши возможности и репертуар на полную.
Как вы начали работать с Даниилом Спиваковским?
Я видел его выступления в театре Маяковского. Пришёл на спектакль «Любовь глазами сыщика» и влюбился в работу этого актёра. Я ходил на этот спектакль раза четыре и каждый раз не мог оторваться. Когда пришло время делать взрослые программы, я подумал, что Спиваковский – это очень хороший вариант для нашей совместной работы. Я попросил нашего импресарио связаться с ним, и вот, готова наша первая совместная работа – «Сказ про Федота-стрельца».
То, что вы делали, было ему близко?
Он не сразу на сто процентов понимал, что мы делаем. Но он осознавал, что здесь надо быть самим собой. У нас нужно играть как в театре, с той же энергетикой.
Что дало участие Даниилы Спиваковского в ваших проектах?
Работа с ним для нас большое удовольствие и отличные перспективы на будущее. Благодаря работе с Даниилом Спиваковским на наш жанр обратили внимание антрепренёры. Они увидели, что музыкально-литературная композиция – не просто академический концерт, а настоящее сценическое действие. Даниил живой, он в действии, он великолепно создаёт атмосферу, передаёт ауру и характер персонажей. Он может в концерте разорвать на себе рубашку, сыграть на барабанах.
Разорвать рубашку – это срежиссировано или импровизация?
Он сам так поставил. У нас в «Мёртвых душах» есть один момент. Чичиков, сидя в тюрьме, осознаёт, что воруют все. А сам он не грабил честных людей. Те, кого он грабил – сами воры. И он рвёт на себе рубашку. После концерта говорят – «В зале Чайковского… Спиваковский голый!» Да, мы шокируем. Но Даниил здесь отрабатывает на все сто процентов. Возможно, другой актёр воздержался бы, но не Даниил. Он чувствует, что здесь нельзя иначе.
Музыкальное сопровождение программы «Одесские рассказы» – еврейская народная музыка. Русские народные инструменты и еврейская музыка – удачное сочетание?
У нас в составе есть кларнет, он сразу отличает еврейскую музыку. А наши струнные народные инструменты, по сути дела, приехали с Ближнего Востока. Это были все разновидности тамбровидных инструментов. Потом они обрели свой русский голос.
Как вы отбирали музыкальный материал для концерта?
Для данной композиции мы взяли огромное количество народных песен и танцев, которые звучат на праздниках, гуляниях, свадьбах.
В каком виде эта музыка попала к вам?
У нас в распоряжении были только партии кларнета в одну строчку. Но уменя в коллективе работают совершенно уникальные люди. Наш исполнитель на балалайке-контрабас Алексей Воробьёв – великолепный аранжировщик. И он сделал по ним аранжировки для всего ансамбля.
Вы даже не могли послушать эту музыку?
Что-то удалось послушать в интернете. Но, в целом, это заново созданные композиции на основе подлинных еврейских мелодий.
Для других программ вы тоже делаете аранжировки своими силами. Это позволяет вам не быть ограниченными только музыкой, специально написанной для народных инструментов?
Мы играем и классическую музыку. Например, у нас есть программа по новелле Стефана Цвейга «Письмо незнакомки», и там звучит концерт для фортепиано с оркестром Скрябина. Где бы народные инструменты могли играть такие произведения? Представьте – мы выходим в зале филармонии и объявляют: «Скрябин. Концерт для фортепиано с оркестром. Исполняет ансамбль русских народных инструментов…» Смешно, да? А мы можем это делать в жанре музыкально-литературной композиции. И мы можем играть всё — хоть Гайдна, хоть Моцарта.
Ваш коллектив много выступает по всей России.
Наши концерты транслируют в разных уголках страны. О нас узнают и приглашают в Самару, Казань. У нас в Казани целых два абонемента! Я и не думал, что это выйдет на такой уровень. В самой Московской филармонии не сказать, что мы себя очень хорошо чувствуем экономически. Но когда нашим участникам есть где заработать – тут уже что можно что-то делать для нашей сферы, для народных инструментов. Пусть это и бесплатно, благотворительно. Необязательно на этом зарабатывать деньги. Я играю сольные концерты и говорю: «Друзья, будет гонорар – хорошо, не будет – тоже хорошо». Я понимаю, что из-за этого мыльного пузыря, мы многие вещи упустили. Мы не можем ворваться в филармонические залы, где можно спокойно играть сольные концерты.
Музыкантам мешает выйти на филармоническую сцену упор на конкурсы во время учёбы?
Конкурсы, как этап взросления музыканта – пожалуйста. Я сам формировался в этой атмосфере. Этот процесс позволяет обрести стабильность, лишний раз позаниматься. Но нам очень важен выход на филармоническую сцену. Я начинал с маленьким ансамблем, с детскими композициями, а сейчас в одной московской филармонии у нашего коллектива более тридцати концертов в сезоне. И больше народников там нет, кроме оркестра имени Осипова, при котором существует наш ансамбль.
Ваши программы открывают новые возможности для народных инструментов?
На наши концерты ходят не музыканты, а театральная и филармоническая публика. У нас, народников часто так бывает, что наши слушатели и зрители – это сами народники. Концертный зал академии — единственный большой зал в Москве, где постоянно выступают народники. И со Спиваковским мы будем выступать здесь впервые. Но мы можем не зависеть от этого зала.Наши площадки — Дом музыки, Светлановский зал, БЗК имени Чайковского. Наша аудитория – филармоническая. Там мы собираем полные залы. Значит, то, что мы делаем нужно людям. В этом концерте мы соберём филармоническую публику на основной площадке народников.
