В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко возобновили постановку оперы Сергея Прокофьева “Обручение в монастыре”.
“Обручение в монастыре” — одна из самых светлых и озорных опер Сергея Прокофьева. Несмотря на это, она ставилась нечасто: премьера прошла в Кировском театре в 1946 году (через 5 лет после создания оперы ввиду нагрянувшей войны), а также существует постановка Мариинского театра 1996 года. В музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко опера впервые ставилась в 1959, а в 2000-м режиссёры Александр Титель и Людмила Налётова представили ее современное прочтение. Именно эту постановку возобновили в театре 17 лет спустя.
Работа над либретто по комедии Шеридана “Дуэнья”, проделанная Прокофьевым совместно с его женой, Мирой Мендельсон-Прокофьевой, наверняка вызывала у них светлую улыбку. В то же время, Прокофьев писал, что в этой лирико-комической опере лирические моменты важнее прямого комизма. Вслед за автором, режиссёры-постановщики, взявшиеся за эту оперу, постарались соединить смешное и романтичное.
Авторы спектакля тонко и изящно совместили знаменитую итальянскую комедию dell’arte и комедию sovietico. Арлекины и коломбины здесь сочетаются с торговками рыбой и пожарными. Во время увертюры на сцену выходит гимнастка. Основная декорация — большие воздушные вертушки, очевидный атрибут советского времени. Также в опере есть и сказочно-феерическая сторона: сон Дона Херома изобилует чудесами: люди в костюмах рыб ходят по сцене, блестя чешуёй и монетами; в опере присутствует живая русалка в аквариуме. В этом пёстром карнавале есть место и современности: отсылка на рэп-батл, будораживший всех этим летом. Титель утверждает, что действие оперы происходит не в Севилье и не в Советском Союзе, а на сцене театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, в атмосфере прокофьевского жизнелюбия.
Костюмы главных персонажей были своеобразны и символичны: шкура Яка на теле Мендозы говорила о сочетании его богатства и дремучести; плащ и откинутый на плечи шарф Антонио характеризовали его как бедного и влюблённого художника; Фердинанд из бунтаря в рубашке с обрезанными рукавами перевоплотился в серьёзного и прагматичного мужчину в костюме; сама Дуэнья впервые предстала перед нами в наряде физкультурницы. Не очень ясно, почему в финальной сцене на свадьбе девушки появились в коктейльных платьях.
Вокальные партии в музыке Прокофьева не самые простые, однако певцы театра Станиславского прекрасно справились с задачей. Очаровательная Лилия Гайсина в роли Луизы была задорна и решительна, а Валерий Микицкий прекрасно и артистично спел партию ее отца. Денис Макаров изобразил Мендозу просто и с юмором. Елена Манистина раскрылась в новом для себя образе — комическом и жизнеутверждающем. Оркестр, не мешая солистам, был по-прокофьески острым и точным.
По словам Тителя, свой столетний сезон театр имени Станиславского и Немировича-Данченко намерен открыть подношением Прокофьеву — композитору, дружившему с театром, приносившему туда свои сочинения и присутствовавшему на репетициях — тремя его операми (“Война и мир”, “Любовь к трём апельсинам”, и, конечно же, “Обручение в монастыре”) и балетом “Ромео и Джульетта”. Титель считает, что свет, свежесть, радость и любовь к жизни, которые присутствуют в музыке Прокофьева — это то, что нужно для современного слушателя: “Прокофьева нужно ставить много и часто, его нужно любить, потому что он этого заслуживает.”
Комедия Шеридана написана в конце 18 века, опера Прокофьева — в середине 20, постановка Тителя и Налётовой сделана 17 лет назад. Но на сцене театра Станиславского и Немировича-Данченко она звучит свежо и актуально, по-прежнему смешно и жизнеутверждающе.
Фото: Сергей Родионов
