Одержимость дьяволом — это образное выражение или вполне реальная вещь? А вообще, гениальность — это талант, помноженный на труд, или дар, и если дар, то какой — божественный или с противоположной стороны от рая? Фильм «Паганини. Скрипач дьявола» Бернарда Роуза с Дэвидом Гарреттом в главной роли — это мрачная, в излюбленном стиле создателя «Кэндимена», альтернативная история о Фаусте и Мефистофеле в контексте непревзойденного таланта Никколо Паганини, наполненная тонким психологизмом и незаурядной философией. Поначалу кажется: очередной «новый взгляд» на биографию великого, где этот великий прежде всего алкоголик и/или наркоман, чудесным образом в минуты прояснения успевающий писать музыку/ сочинять стихи/ играть в футбол и т.д. Но “Скрипач дьявола” — как дорогое вино. Его букет раскрывается не сразу, а по истечении первых 15 минут.

Пригласить на роль Паганини действующего скрипача-виртуоза было верным решением: Гарретт даёт концерты классической музыки экстракласса прямо на экране. Но Дэвид ещё и неожиданно показал себя незаурядным драматическим артистом: полное погружение в образ взбалмошной и глубоко несчастной внутри суперзвезды заставили усомниться в том, что Гарретт —  прежде всего музыкант, а не профессиональный актер.

Обстановка самого Лондона, особняков, театра тех лет воссоздана, быть может, и не с поразительной точностью, но достаточно убедительно: нагромождение ленточек и рюш в нарядах благородных дам, старинные каменные церкви, потемки коридоров за сценой оперного зала. В этой кинокартине сосуществуют антураж английской столицы той эпохи и отсылки к событиям и проблемам современности: намёк на недавний скандал, связанный с влюбчивостью Пласидо Доминго, феминизм, педофилия, и, прежде всего, гротескные взаимоотношения «продюсер-звезда».

Бернард Роуз по-своему интерпретировал факты из биографии скрипача-виртуоза. Как известно, Паганини действительно слыл завзятым картежником и любителем спиртного (а в фильме — ещё и опиума), из-за чего чуть ли не лишился всего своего состояния, заработанного концертными турами, однако впоследствии успешно перешёл на ЗОЖ и смог обеспечить единственному сыну достойное будущее. В фильме эти пагубные пристрастия приписаны вполне реальному дьяволу: он воплощен в лице появившегося из ниоткуда антрепренера сеньора Урбани. Образ Мефистофеля очень подошел Джареду Харрису: ехидный прищур глаз и приторная вежливость, за которой кроется бесчувственность.

Еще, например, известно, что в конце XVIII века в Генуе в церкви играли не только духовную, но и светскую музыку. Сохранилась рецензия на один из таких концертов , где принимал участие Паганини. В ней говорится о том, что музыка, которую он исполнял, неприемлема для исполнения в соборе — не пристало в храме господнем подражать птичьему клёкоту и в принципе звукам живой природы. Речь шла о новых приёмах игры на скрипке, которые постоянно разрабатывал Паганини. В фильме прозвучали отголоски этой истории. Когда Паганини в самом начале карьеры развлекает публику в антракте оперного спектакля, зрителям неинтересны виртуозные пассажи: они требуют изобразить осла.

Однако именно в оперном театре Никколо встречает загадочный сеньор Урбани и обещает Паганини неслыханное богатство и успех в обмен на подпись внизу контракта. Как по мановению волшебной палочки, отношение к Паганини меняется, и он становится самым востребованным музыкантом Европы. Чем большая обрушивается на него слава, тем более социально безответственный образ жизни он ведёт. Однако все его финансовые и прочие проблемы легко решаются благодаря Урбани. Продюсерское ли это мастерство или древняя магия сил зла? В любом случае, когда, казалось бы, Никколо по уши погряз в водовороте «концерт, карты, продажные женщины, концерт, карты», и он ни шагу не может ступить без одобрения дьявольски холодного и расчетливого продюсера, его душа преображается благодаря силе истинной любви. Но Паганини безнадежно теряет ее из-за происков дьявола-Урбани (а если придерживаться той версии, где дьявол — сам музыкант-виртуоз, то из-за своего горячего темперамента и алкогольной зависимости). Такова цена успеха. Дьявол одарил его деньгами и славой, и дьявол не потерпит чего-либо чистого и непорочного в своём присутствии. И когда зритель уже убедился в том, что продюсер — не человек, как Урбани роняет фразу, вполне оправдывающую все его действия. Например, когда антрепренер, можно сказать, заставил Паганини изменить той самой любимой девушке, это объяснилось так: «Ты любишь не её, а её чистоту. Но она — такой же реальный человек, как и ты, и ты бы сделал её несчастной».

Кто же все-таки здесь дьявол — Паганини или его таинственный продюсер со зловещим взглядом? Заимствованный, казалось бы, сюжет закручен благодаря вплетающимся в общую канву второстепенным персонажам, опутан философскими вопросами и расцвечен неподдельными переживаниями неоднозначных, а оттого и интересных персонажей. Паганини терзают внутренние конфликты  —  долг или удовольствие, карьера или семья, слава или счастье быть с любимой девушкой. Главный вопрос — существовал ли вообще когда-либо сеньор Урбани, или он не более чем символ оборотной стороны гениальности, оставлен на откуп зрителю.