С 29-го октября по 11-е ноября в Москве прошел фестиваль Союза композиторов России «Пять вечеров». На третьем вечере состоялась московская премьера пьесы для гитары «Чёрная сказка» композитора Яна Круля.

О том, почему это произведение стало для автора экспериментом, как гитара может вводить слушателей в гипнотическое состояние и насколько легко живется современным композиторам, Ян Круль рассказал Елизавете Сафроновой.

В прошлом году вы представляли на фестивале свое сочинение «Время» для маримбы. В этом году — «Чёрную сказку» для гитары. Оригинальный выбор инструментов. Чем он обусловлен?

Маримбу я давно люблю и регулярно использую в своих произведениях, особенно в балетах. Сочинение «Время» изначально написано как балетный номер, но сделано так, чтобы его можно было исполнять и отдельно, как пьесу.

А вот использование гитары — уникальный случай для меня. Вообще гитарный репертуар очень специфический: там свои приемы и свое мышление. Сочинения для гитары соло встречаются редко. Этот инструмент регулярно появляется в ансамблевой музыке, где часто выполняет «декоративную» функцию. В «Чёрной сказке» стояла задача сделать именно пьесу для гитары соло.

В чём заключается замысел этого произведения?

Это был скорее эксперимент. Многие сочинения для меня — не только творческий процесс, а еще и испытание, вызов, и это интересно. В «Чёрной сказке» хотелось показать гитару пластичной, живой, органичной, и я понял, что пьеса станет монологом, высказыванием от первого лица.

Сочинение было написано в 2023 году, но в голове я его прокручивал довольно долго: такому музыкальному материалу требовалось накопиться и созреть. Нужно было продумать разные музыкальные элементы: тему, фактуру, гитарные арпеджиатто, которые должны очень ярко звучать. Эти элементы и составляют общее пространство образа. Главным было сделать этот образ максимально естественным, чтобы он не воспринимался натянуто, чтобы не возникало барьеров между разделами.

Материал пьесы частично уже использовался в моем сольном скрипичном сочинении. И в том, насколько органично скрипичная музыка будет звучать на гитаре, тоже была доля эксперимента. Думаю, что он удался. Гитарист, который исполнял «Чёрную сказку» на вечере, признался, что хочет включить ее в свой репертуар. Именно такую задачу я перед собой и ставил: чтобы эту пьесу хотели играть. «Чёрная сказка» могла бы достойно звучать, например, на конкурсах — как сочинение современного композитора.

Это ваш первый опыт обращения к гитаре?

Не совсем. Во время учебы в консерватории я написал цикл на стихи Гийома де Машо для вокального ансамбля, гитары и ударных. Гитара там имитирует лютню, благодаря чему создается особое старинное звучание.

Почему вы назвали пьесу именно так — «Чёрная сказка»?

Это название появилось не сразу. В процессе репетиций с первым гитаристом возникло понимание, что пьесу нужно немного докрутить и что предварительное название либо недоговаривает, либо искажает основную мысль.

Одна из главных идей сочинения — гитара должна вводить в гипноз. Повторяющаяся нота, с которой начинается и которой заканчивается пьеса — как маятник и символ введения и выведения из гипнотического состояния. Слушатель должен впасть в транс. Такого эффекта я и добивался. В буклете сказано, что пьеса написана по сюжету «Лисьих бродов» Анны Старобинец. Меня привлек не столько литературная основа, сколько сама задумка: главный герой на протяжении всего романа находится под гипнозом, но не осознает этого. Эта мысль меня и вдохновила.

Кстати, я планирую использовать этот музыкальный материал в балете «Защита Лужина», над которым сейчас работаю. Гитара — одно из амплуа самого Лужина. Он тихий, немного странный, и «гипнотические» возможности гитары помогут создать хороший эффект.

Другим тембром амплуа Лужина мог бы быть и контрабас. Он тоже весь такой сдавленный, театральный, живой. Кстати, недавно в Иркутске на фестивале «Точка света» прошла премьера моей пьесы для контрабаса соло.

Фестиваль современной музыки «Точка света», насколько я знаю, впервые проходил в Иркутске?

Да, и для многих это в хорошем смысле эксперимент. Не так давно мы осуществили проект, в котором впервые расшифровали крюковые рукописи из редких фондов иркутских библиотек. Композиторы из разных городов провели прекрасную и тонкую работу — сделали переложения крюковых записей в современной нотации. В будущем хочется прийти к конкурсу на создание сочинений с обязательным использованием иркутских крюков.

Объединив таким образом архаику и современность, Иркутск может занять особую нишу в отечественном музыкальном пространстве. На фестивале прозвучали сочинения молодых авторов Анастасии Кузнецовой и Дианы Кулаковой. Спасибо дирижеру Илье Дербилову, который не побоялся взять оркестр в свои руки и дать новым произведениям путевку в жизнь. Также недавно закончили снимать (совместно со вторым каналом) фильм про крюки и их обработки современными композиторами.

Отличается ли московская публика от иркутской?

В Москве навык слушания современной музыки значительно выше, чем в Иркутске. То, что в столице примут, в Иркутске может обернуться провалом.

Но композиторам, исполнителям важно помнить, что концерты — это всегда миссия. Некоторые выучивают программу и просто воспроизводят ее, а музыка — это высказывание, которое требует от исполнителя и автора определенной художественной позиции. Так что вполне нормально, если та или иная часть публики эту позицию не разделяет.

Можно ли говорить об иркутской композиторской школе?

Думаю, в принципе не очень корректно говорить о композиторской школе того или иного города. Композиторская школа всегда есть у мастера, например, у моего учителя Анатолия Нименского, который призывал нас к почти недосягаемому уровню ответственности и чье мнение было неизменным мерилом моей работы.

Что касается композиторов Иркутска в целом, то мы сейчас особое внимание уделяем истории этого искусства в регионе. В частности, издаем сборник сочинений наших авторов для струнных инструментов — там фигурируют, к примеру, произведения первого председателя Союза композиторов Иркутской области Генриха Ланэ. У Иркутска трагическая судьба. Здесь, к сожалению, нет музыкального вуза, и композиция — это всегда факультатив. С одной стороны, это искреннее желание заниматься композицией, но в тоже время ты не можешь призвать к полноценной ответственности.

Легко ли жить композитору сегодня?

Легко — сложное понятие. Если есть желание жить легко, то ты точно не пойдешь в композицию. Для меня есть одно мерило — это присутствие автора: даже если какое-то зло возникает, то он своим присутствием его ограничивает. В этом плане я даже воспринимаю сочинение музыки как некую связь с космосом. И слово «легко» не совсем здесь уместно. Хотя, может быть, если музыкант относится ко всему легко, то и жизнь у него легко складывается. Это сильно зависит от жизненной позиции, самоощущения, поэтому в широком смысле здесь нельзя ничего конкретного говорить. Композиторы всё равно чувствуют себя хорошо, когда ощущают свою востребованность. Что бы ни случилось, нужно играть современную музыку. Как у каждого исполнителя есть своя публика, так и у каждого исполнителя будет свой композитор.