В Московском концертном зале «Зарядье» отметили 150-летие английского композитора Ральфа Воана-Уильямса. Прозвучала его Симфония № 1 «Морская» для сопрано, баритона, смешанного хора и оркестра. Она дала название концерту, однако вечер стал данью уважения не только Воану-Уильямсу, но и морской стихии вообще.

«Морские» сочинения, прозвучавшие в первом отделении, своей значимостью и известностью могут посоревноваться с произведением юбиляра. Национальный филармонический оркестр России под управлением Арсентия Ткаченко исполнил увертюру «Гебриды, или Фингалова пещера» Феликса Мендельсона и три симфонических эскиза «Море» Клода Дебюсси (которому, кстати, исполнилось 160 лет в этом году).

В программке концерта эти два сочинения воспринимались как «разогрев» перед чем-то по-настоящему сложным и для слушателей, и для исполнителей, однако и глубины, и технических трудностей в сочинениях первого отделения тоже хватало. Море Мендельсона — это дух романтизма, и на 10 минут оркестр погрузил слушателей в атмосферу северного сурового моря, в котором метания волн ассоциировались с отзвуками героических сражений.

Дальше — менее драматичные, но не менее красочные голубые просторы Дебюсси. Исполнители представили импрессионистское многоцветное полотно, в котором прослеживалось множество кружевных ниточек — мелодических линий. В этом произведении особенно важна слаженность оркестра, ведь каждая партия — отдельная краска. Иногда казалось, что у Арсентия Ткаченко уж слишком рваная манера дирижирования. С другой стороны — если бы не его строгие жесты, оркестр мог бы и рассыпаться… Музыка такая, очень легко в ней затеряться. Но иногда всё-таки появлялось ощущение недостаточной гибкости звучания.

Второе отделение концерта целиком было отдано юбиляру — Воану-Уильямсу. Этот композитор в начале XX века будто заново открыл музыкальное искусство Англии и стал там одним из основоположников профессиональной культуры. В основе его сочинений — фольклор, чаще всего английский. В случае с «Морской» симфонией использовался американский текст (стихи поэта Уолта Уитмена). Но влияние английской культуры прослеживалось в музыкальном языке сочинения, полном песенности. Некоторые разделы и вовсе похожи на возвышенные гимны.

Симфония Воана-Уильямса монументальна и длится больше часа. Исполняли ее оркестр с органом, академический Большой хор «Мастера хорового пения» и солисты Анна Аглатова (сопрано) и Игорь Подоплелов (бас-баритон). Симфония сопровождалась видеорядом из морских полотен Айвазовского, Бенуа, Боголюбова, Мивилля, Судковского, Дубовского, Куинджи, Хю и Щедрина. В организации мультимедиа участвовали Государственный Русский музей и Феодосийская картинная галерея имени И. К. Айвазовского. Живопись маринистов как нельзя лучше иллюстрировала, дополняла «морские пейзажи» симфонии.

Многое в этом сочинении напоминает об импрессионизме — кстати, Ральф Воан-Уильямс брал несколько уроков оркестровки у Мориса Равеля, поэтому его близость к «музыке впечатлений» небезосновательна. Как же это красиво: перекаты от низких струнных, к арфам и духовым. Но английский автор, следуя еще и идее Рихарда Вагнера, добавил в симфоническую ткань человеческий голос и сделал его полноценным участником оркестра. Возможно, причиной стала особая акустика зала «Зарядье» или недостаточное количество репетиций у хора, но, к сожалению, английский текст очень плохо прослушивался (исключение — соло вокалистов: переклички нежного сопрано и бархатного баритона добавили в общий смысл идею взаимодействия мужского и женского начал). На общее звуковое впечатление неразборчивость текста не повлияла. Возможно, в этом и состоял замысел — приблизить звучание хора к оркестровому, создать единую текстуру. Кроме того, на проекторе вывели субтитры на русском языке, поэтому «сюжет» произведения был ясен. Несмотря на большую роль звукописи в изображении воды в музыке Воана-Уильмса, его море метафорично и за счет текста обрело философский смысл.

«Морская» тематика концерта оказалась очень разной. Немецкая история Мендельсона загадочна и драматична, французские зарисовки Дебюсси — это буйство красок и восторг перед водной стихией, английская эпопея — целая жизнь. Все эти музыкальные полотна сопровождались игрой световых эффектов, оттенки которых менялись от темно-зеленого до нежно-голубого и создавали ощущение погружения в воду. «Морские одежды» вообще очень подошли концертному залу с его плавно перетекающими архитектурными формами и трубами органа в виде «рыбок».