Культурно-просветительский проект «Университетские субботы» существует в Москве с 2013. В его рамках вузы проводят лекции, мастер-классы, экскурсии, которые рассчитаны, в первую очередь, на школьников и студентов. В числе участников проекта – педагоги Российской академии музыки имени Гнесиных. Одна из лекций Ирины Сухоруковой, преподавателя и сотрудника Международного отдела РАМ имени Гнесиных, посвящена Сергею Васильевичу Рахманинову.

О том, каково это – рассказывать «обычной публике» о знаменитом, но в то же время неизвестном композиторе, Ирина Сухорукова рассказала нашему корреспонденту.

Ирина Сухорукова. Фото VK

Ирина Игоревна, мы посмотрели вашу лекцию «Университетские субботы», она была посвящена С.В. Рахманинову. Вы известны как методист, также занимаетесь развитием международных отношений в Гнесинке. Почему Рахманинов? Это внезапный порыв или постоянный интерес?

Это не внезапно. Я сама пианистка, а Рахманинов занимает в жизни любого пианиста серьезное место. Особенно пианиста, который вырос на нашей земле. Потому что нам этот композитор очень понятен. И мне показалось, что будет хорошо приурочить эти «Университетские субботы» к юбилею Рахманинова, который мы отметим в 2023.

Вначале я посмотрела много лекций о нём на Ютубе. А потом так получилось, что одна из моих студенток-бакалавров решила писать работу по Рахманинову. Я могла бы написать методическую работу по нему (и по профилю у себя) – но мне показалось, что это будет неинтересно школьникам. И я специально поставила для себя задачу: не делать эту лекцию для профессионалов, а «спуститься на этаж ниже» и поговорить о Рахманинове с людьми, которые, возможно, никогда даже не слышали о нем.

Тем не менее, куда ни посмотришь, информации много. Пытались ли вы найти что-то новое в его музыке – или это был, действительно, момент, когда нужно было «опуститься на этаж ниже»?

Я вначале поняла, что взяла, конечно, тему не по плечу. Потому что первые мои попытки записать текст оказались неудачными. Послушала и поняла, что увлекаюсь терминологическим аппаратом – начинаю говорить про тонику и доминанту, про какие-то фактурные элементы. Поняв это, тут же все эти термины убрала. Сразу подумала: тема, которая связана только с образами, хороша, потому что в ней не нужно говорить о специфических «музыкантских» вещах – каденции, переходах, трехчастной форме. В данном случае мне хотелось просто показать мир, палитру образов Рахманинова, и, совсем немного, рассказать об его биографии, с теми ее эпизодами, которые могли бы быть связаны с этими образами. Условно – если я вначале говорю о колокольности в произведениях композитора – я связываю это с тем, что он в детстве ходил с бабушкой в Софийский собор.

Колокольность – это вообще понятие широчайшее. И в музыке не только русских музыкантов, но и любых других. У Дебюсси, у Глинки, у Мусоргского – у всех свои колокола. Это вообще традиция. Но в данном случае мне было важно: есть колокольность, есть Рахманинов, который родился в Новгороде, и у него была бабушка, которая его водила в Софийский собор. И я поняла, что в таком стиле постараюсь и продолжить – чтобы музыка всегда была связана с какими-то знаковыми биографическими событиями. Например, то, что он учился у Зверева, как они были связаны с Чайковским – это тоже важно.

Еще один факт биографии: с Еленой Фабиановной Гнесиной Сергей Васильевич за одной партой сидел?

Да, они сидели с Гнесиной за одной партой. И вот у меня неожиданно возникла идея – конец лекции записать прямо в музее. Правда, получилось только с телефона, но мне показалось, что это будет очень хорошим завершением. И, может быть, люди, узнав, что у нас есть музей, захотят его посетить.

На самом деле для меня это был своего рода вызов.

Вызов в чем?

Вызов в том, что я рассказываю о музыке. То есть на моем месте могла быть Вера Борисовна Валькова, например, которая пишет о Рахманинове. Кто угодно – но мое восприятие Рахманинова абсолютно фортепианное. Мне хотелось показать, насколько этот мир… красивый. Прежде всего.

А когда Вы сами познакомились с творчеством Рахманинова? Во время учебы в колледже Прокофьева?

Да, я в колледже сыграла, наверное, первый раз этюд-картину «Чайки». Я была на третьем курсе, а потом сыграла этюд-картину fis-moll, в консерватории уже начались попытки сыграть тетрадь прелюдий. Это репертуар для пианиста, как его называют, «ходовой». Популярный, для профессионалов звучит как эстрада. А для иностранцев, например, некоторая музыка вообще нова.

У нас был интересный случай. Приехала к нам из Испании целая группа ребят, а для них Петр Александрович Климов сделал переложение известного Романса из «Метели» Свиридова. Они сели его репетировать. Они никогда не слышали этой музыки. Для нас это показалось очень странным, что люди, музыканты никогда не слышали этой музыки, которая везде звучит уже лет пятнадцать. И я подумала, что эту тему, с Рахманиновым, можно и еще раз повторить. Ну, конечно, я постаралась, чтобы это было именно для школьников. Адаптировано для их восприятия. Я не знаю, удалось мне это, не удалось – но, по крайней мере, я старалась.

Для Вас важно было рассмотреть творчество С.В. Рахманинова, может быть, под каким-то специальным углом зрения?

Вот не думала о каком-то специальном угле. Эта тема возникла как-то спонтанно. Вначале меня попросили просто про фортепиано рассказать. Я подумала – и не нашла другой темы…Смотрела другие лекции – например, Сергея Евгеньевича Сенкова, которую он прочитал для детей, в детском лагере «Сириус». Но я понимала – в «Сириусе» дети особенные, они другой подготовки. И я кое-что, естественно, оттуда взяла, какие-то интересные моменты. Я что-то еще хотела включить, но не включила. Например, об автомобилях Рахманинова, о его страсти к скорости – мне показалось, что этим можно было бы объяснить его стремление к виртуозности. Потом я хотела для детей добавить то, что он в детстве был хулиганом: его даже из Санкт-Петербургской консерватории выгнали. Но потом я решила, что, наверное, не стоит.

Не стоит подавать пример?

Да, бывают такие моменты, о которых не нужно постоянно говорить. Мы все знаем, что на протяжении жизни Рахманинов любил двух женщин, и они как бы вплетались в его судьбу. Сергей Евгеньевич Сенков – он идеально это завуалировал. Детям он красиво это преподнес… Ну а я решила, что этот момент мне вообще не нужен.

Я посмотрела передачу телеканала «Культура». Она была максимально наполнена фактами. Это настоящий документальный фильм, там очень много информации. А я, когда уже начала делать лекцию, поняла, что у меня есть другой плюс. Я могу сделать «концерт», который будет создавать структуру. Потому что у меня очень много музыки, она подобрана. И я бы еще хотела сказать о тех пианистах, о ком рассказывала мало. Я говорила об А. Малофееве, и чуть больше – о Н. Луганском. Но в лекции у меня и С. Рихтер играет, и Э. Гилельс. Я даже Д. Мацуева включила, к которому спокойно отношусь. Но я поняла, что это лицо – оно сразу будет узнаваемо, такая «поп-фигура».

Ещё я сократила лекцию, поняла, что полтора часа – это многовато. Понравилось всем. Я не ожидала, но многие позвонили и сказали, что у меня, действительно, получился удачный вариант. Я еще до этого читала лекцию, по методике игры на фортепиано …

И не такой был отклик?

Нет, хотя она была более информативная, я рассказывала про историю инструментов. Тоже ролики какие-то показывала, но отклика такого не было.

Сейчас задам другой вопрос – как сотруднику Международного отдела. Насколько легко студенты Гнесинки могут быть интегрированы в международную среду?

Музыканты – люди мира. И мы должны спокойно входить в международное пространство. Просто как энгармонические обороты, но для этого нужно развивать у студентов определенные качества. Такие, как мобильность, например – на каком-то этапе дать возможность человеку выехать и адаптироваться в чужой среде. Но это должно быть не просто добровольное, а настоящее желание, потому что придется пройти огонь, воду и медные трубы, оформить массу документов, выучитть язык и даже не один. То есть это такой вызов жизни. А с точки зрения организации международной деятельности, нашей организации, – это очень, очень серьезная работа, потому что мы специфическое учебное заведение. Мы выпускаем штучный продукт! И просто так устраивать международные проекты невозможно. Это работа, она требует шагов-шагов-шагов, маленьких, больших – всяких.

Вот когда возникает мероприятие какое-то – это вершина айсберга. Например, мы делали оперную студию – соединяли три учебных заведения. Приезжали солисты из Маджо Музыкале из Флоренции. Это очень известный вуз для вокалистов, он не только для вокалистов заточен – там есть несколько специальностей, но в основном это вокалисты. И плюс наш давний партнер, Консерватория имени Арриго Бойто в Парме, отправил к нам 4 коуча, которые работали с вокалистами на протяжении недели, чтобы выровнять всех по итальянскому языку, стилистике. Эту историю можно и нужно повторять, потому что студенты меняются – учатся, выпускаются, приходят новые. И так получается, что вокалисты подтягивают всех. Мы же приглашаем не плохих, чтобы обучать, а приглашаем хороших, чтобы все остальные увидели…

Плюс педагоги. Но это, конечно, очень непростой организационный момент. Слава нашей оперной студии, которая за такие проекты берется. Потому что это репетиции, которые все перекраиваются, это переводчики – не все говорят на языках. Это, соответственно, расписание перестраивается, появляется много помощников – волонтеров, которые всех водят, расписание… Все должны где-то жить, есть, спать. И приехать за чей-то счет, как правило. Это тоже все проблемная зона. Этому невозможно научиться – как и педагогике, кстати говоря. Мы можем преподавать методику, можем педагогику, но педагог начинается тогда, когда он входит в класс и приходит первый ученик. Вот с этого момента начинается его учеба. А до этого – ничего нет. Можно сколько угодно рассуждать, что да, от простого к сложному, что постепенно надо все. И что начать нужно с нон легато, а не с легато. То есть все это можно сказать – но это не работает в теории. Только практика – и больше ничего! Если человек хочет преподавать, он должен это делать, прежде всего. Если он хочет стать хорошим педагогом, – он должен все время этим заниматься. Вот и все.

Вернемся к лекции и к Сергею Васильевичу Рахманинову. Предполагаю, что когда Вы готовили лекцию о композиторе, Вам пришлось отсмотреть очень много материала…

Это очень интересно было. Я сначала думала, что сделаю это за полдня. Потом, когда за день у меня получилось скачать 15 минут, я испугалась. У меня очень смешная история. Я должна была сдать лекцию в понедельник, а сдала ее в среду вечером, в последний момент, как студентка. А самое смешное, что мне пришлось три дня ходить с немытой головой, в одной и той же одежде. В одном и том же. И не трогать экран компьютера, чтобы он был в одном положении. То есть я завязла в работе – мне было уже интересно что-то еще найти, я не могла никак закончить. Мне звонили организаторы – ну когда, ну когда, ну где лекция. Я говорю: «Все, вот еще пять минут, и все будет готово!». А на следующий день я опять с утра одеваюсь, думаю: «Мне же опять в этом надо быть, чтобы было ощущение записанного в один день». И голову я не мою.

Это очень здорово – азарт, драйв. Вы могли спокойно переодеться и не думать обо всем этом.

Я по уши увязла в материале. Думала, что очень быстро сделаю, но я не поняла, что столкнулась с Рахманиновым. Вы понимаете – это было непросто! Этот человек требовал к себе внимания!

Вы же не жалеете, что так долго «вели диалог с композитором»?

Конечно, нет. Надеюсь, что и дальше он продолжится.

«Музыкальное обозрение», 14 декабря 2021 г. 
https://muzobozrenie.ru/irina-suhorukova-rasskaz-o-muzyke-rahmaninova-eto-vyzov/