Владимир Немирович-Данченко – одна из главных фигур искусства начала XX века. Большинству он известен как режиссер драматический, как друг и единомышленник Станиславского. Но помимо этого Немирович-Данченко внес немалый вклад в развитие музыкального театра.
Одной из последних его работ стала опера Дмитрия Шостаковича «Катерина Измайлова». И есть такая мысль, что если бы Сталин посмотрел именно этот спектакль, то возможно в статье 1938 года Шостакович не был бы подвергнут столь ужасной критике.
О великом режиссере, о его работе с молодым Шостаковичем Екатерина Дорожкина (ЕД) поговорила с редактором пресс-службы Московского академического музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко – Константином Черкасовым (КЧ).
ЕД Я знаю Немировича-Данченко больше как режиссера драматического. А как произошло так, что он заинтересовался оперой?
КЧ Был сложный период в истории Художественного театра, когда в 1919 году большая часть труппы во главе с Качаловым отправилась на гастроли по Украине. Во время выступлений труппы в Харькове город был взят белой армией. Они долго не могли вернуться в Москву, а спектакли надо было играть. Немирович-Данченко, будучи настоящим интендантом в западно-европейском смысле слова, стал думать, что могло бы в такой период привлечь зрителя и дать кассу.
Незадолго до этих событий Станиславскому и Немировичу-Данченко было предложено реорганизовывать Большой театр, фактически взять его под протекторат МХТ. Этого не случилось, хотя Станиславский организовал при Большом театре оперную студию-школу, которая в скором времени отделилась и стала театром-студией его имени. Немирович-Данченко, который короткое время даже возглавлял коллегию по руководству Большим театром, в итоге создал небольшую студию из молодых артистов Художественного театра. Она получила название «Музыкальная студия МХТ». Первой премьерой в 1920 году стала «Дочь мадам Анго» [оперетта Шарля Лекока – прим. ред.] – она и стала «Чайкой» Музыкальной студии Немировича-Данченко. Он любил оперетту.
ЕД А где состоялась премьера?
КЧ На сцене Художественного театра в Камергерском переулке. Студия Немировича-Данченко играла свои спектакли там до 1925 года.
ЕД Актеры в труппе были изначально драматические?
КЧ Да, конечно. Немирович-Данченко понимал, что музыкальная комедия и оперетта –– это очень хорошее поле для воспитания абсолютно синтетического артиста. При этом, как хороший драматический режиссер, он сбивал с оперетт все устоявшиеся пошленькие штампы, переоткрывал этот жанр как для публики, так и для себя.
Естественно, первое время у режиссера не было исполнителей на главные партии, за исключением его любимицы –– красавицы Ольги Баклановой. В премьерных показах «Дочери Анго», кроме нее, пели польские артисты Казимира Невяровская и Владислав Щавинский, оставшиеся в Москве после Первой мировой войны, позднее –– молодые певцы из Большого театра ––Валерия Барсова и Николай Озеров. Но Немирович-Данченко понимал, что Студии необходимо наращивать собственные мускулы.
ЕД А как он работал с ними?
КЧ По принципам Художественного театра. Своих артистов он называл «поющими актерами». Немирович-Данченко учил их быть абсолютно универсальными – вот здесь мы взяли оперетту, а здесь поработаем над оперой классического наследия в современной обработке. Когда Студия стала Государственным театром, и возможностей стало больше –– к опереттам добавились современные советские и западные оперы.
ЕД Я буквально недавно прочла книгу Виктора Шкловского «Эйзенштейн», и знаете, меня поразило, что тогда, скажем так, творческая «тусовка» была настроена радикально. То есть они во многом отрицали старое и желали совершенно нового.
КЧ Просто каждый понимал это по-своему.
ЕД У Немировича-Данченко были такие же мысли или он имел совершенно другую точку зрения?
КЧ Для Немировича-Данченко первостепенной задачей было раскрыть идею автора. Не в смысле скрупулезно-педантичного следования ремаркам, а в смысле грамотного вычленения «зерна» произведения.
ЕД А как он работал над произведениями?
КЧ Он часто подходил к произведениям слишком серьезно. Например, если Немирович-Данченко сталкивался с не особо удачной драматургией, то она не всегда выдерживала его «напор».
Работая с такими произведениями, как «Кармен» или «Травиата», Немирович-Данченко шел не от буквы, а от духа автора. И в общем и целом, идя за духом автора, букву автора он резал достаточно сильно. Но как мне кажется, он был лишен амбиций поставить себя на первое место в спектакле.
ЕД А политика влияла на Немировича-Данченко? Об этом есть какие-то сведения?
КЧ Cкажем так, он всегда тонко улавливал настроения вышестоящих. Он не был конъюнктурщиком, но он чувствовал время, держал ухо востро и понимал, куда дует ветер. Он писал напрямую Сталину, и в некоторых случаях, его просьбы выполнялись – к примеру, он предотвратил высылку одной из ведущих артисток своего театра Софьи Голембы.
ЕД В Вашем выступлении было приведено много аналитической информации. Как вы думаете, она важна для понимания…
КЧ Аналитической?
ЕД Да, аналитической. Я имею ввиду цифры, сколько было спектаклей…
КЧ Вы знаете, поскольку я работаю внутри театра, я обращаю внимание на какие-то детали, на которые человек, работающий не внутри театра, может и не посмотреть. Моя тема связана с реконструкцией, а реконструкция, на мой взгляд, не только представление о том, что было, но и максимально возможное восстановление деталей того, что было.
Я очень люблю вспоминать один из семинаров по реконструкции спектакля, который вел А.А. Чепуров [театровед, доктор искусствоведения – прим. ред.]. Он успел застать в Александринском театре помощника режиссера, который помнил, как Мейерхольд репетировал «Маскарад». На вопрос Александра Александровича: «Почему вы об этом ничего не пишете?», он ответил: «Зачем писать, про это все знают!».
Поэтому мне доставляет огромное удовольствие копаться в архивах и находить микроскопические детали, которые при сложении дают нам новый взгляд на старые спектакли.
ЕД А какие детали на Вас произвели самое сильное впечатление – такое, чего Вы не могли и вообразить?
КЧ Такие детали есть, но они больше связаны не с со спектаклем «Катерина Измайлова», а скорее, с жизнью театра тех лет. По протоколам репетиций можно понять, какая внутри театра была строжайшая дисциплина.
Меня печально удивили факты творческих биографий. «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича имела печальную судьбу. Первые исполнительницы – тоже. Агриппина Соколова [первая исполнительница Катерины Измайловой в МАЛЕГОТе – прим.ред.] – погибла в первые дни блокады. Судьба Анны Тулубьевой [первая исполнительница Катерины Измайловой в Муз. театре им. Немировича-Данченко – прим. ред.], женщины выдающегося таланта, тоже странная. В РГАЛИ хранится письмо Немировича-Данченко одному из ведущих московских врачей. В нем он просил посодействовать судьбе артистки Тулубьевой, в связи с проблемами психического характера. Когда я это прочитал, то подумал, что все-таки над этой оперой, даже без «Сумбура вместо музыки», видимо, витал злой рок.
ЕД А как Немирович-Данченко работал с Шостаковичем. Насколько тесно сотрудничал с ним?
КЧ Идею постановки «Леди Макбет» Немировичу-Данченко принесли Борис Мордвинов и Павел Марков, его заместители по художественной части. Немирович-Данченко послушал оперу в исполнении автора и убедился в том, что перед ним – гений. Он так и писал о Шостаковиче в одном из писем: «»Катерина Измайлова» – опера Шостаковича, молодого гениального композитора». Режиссер недаром хотел, чтобы мировая премьера прошла у него, но в силу обстоятельств – не вышло.
ЕД Почему?
КЧ Точного ответа нет. Возможно, его можно найти, если погрузиться еще глубже в документы. Мировая премьера должна была состояться у Немировича-Данченко. Этой постановкой должны были открыть новое здание театра. Но вышло так, как вышло. Московскую премьеру сыграли на два дня позже, чем мировую премьеру в Петербурге.
Был еще один замысел, о котором я читал у Самуила Абрамовича Самосуда: он говорил с Немировичем-Данченко о том, чтобы поставить «Бориса Годунова» уже в Большом театре. И оркестровку должен был делать Дмитрий Дмитриевич. Но вмешалось несколько факторов: началась война, стали эвакуировать выдающихся деятелей искусства, кого в Куйбышев, кого в Тбилиси и прочее, и прочее… А в 1943 году умер Немирович-Данченко.
ЕД А как отнесся Шостакович к работе Немировича-Данченко?
КЧ Безусловно, Шостакович отдавал «техническое» первенство спектаклю Немировича-Данченко. Но лично ему было ближе то, что сделал в Ленинграде Николай Смолич. Там больше прислушались к идее Шостаковича, что Катерина Измайлова – это Катерина из «Грозы». Он видел ее «лучом света в темном царстве». Более того, в спектакле у Смолича, насколько я помню, Катерина была «лирической блондинкой». Немирович-Данченко считал, что это жесткая и грубая история, и, как мне кажется, он был прав.
Мы когда-то говорили с Алексеем Вадимовичем Бартошевичем [советский и российский театровед, историк театра, специалист по творчеству Уильяма Шекспира – прим. ред.] по поводу печальной участи «Леди Макбет». Рискну предположить, что если бы Сталин посмотрел спектакль именно Немировича-Данченко, то статьи «Сумбур вместо музыки» не было бы.
Фото: https://www.culture.ru/persons/8496/vladimir-nemirovich-danchenko
