Прошло ровно 6 лет со дня трагической смерти выдающегося русского балетмейстера, хореографа-реставратора Сергея Вихарева. Автор аутентичных версий «Спящей красавицы», «Баядерки», «Пахиты» вошел в историю балета XXI века как неутомимый исследователь старины. Основываясь на гарвардских записях танцовщика Николая Сергеева, который с помощью специальной нотации зафиксировал практически все спектакли Мариинского театра, Вихарев возрождал к жизни все то, что казалось, не получится вернуть никогда. Каждая его работа становилась открытием и предметом для споров — балетоведы и танцовщики рассуждали о том, возможно ли вообще реконструировать балеты Петипа и нужно ли это сейчас, а зрители на его спектаклях восхищенно взирали на сцену и не верили, что наши предки танцевали совсем другую хореографию, нежели те советские образцы, к которым все привыкли и почитали за классику. Балетмейстер разрушил стереотип о том, что оригинальная хореография Мариуса Петипа — ветошь и не поддается восстановлению. Хореограф вернул и искусство настоящей пантомимы, безжалостно купировавшейся в советское время.
Постановки Вихарева— глоток свежего воздуха и вместе с тем, полное погружение в Императорский театр XIX века, зрителю предоставляется уникальная возможность увидеть его своими глазами.
В московском Большом театре в наше время с большим успехом идет вихаревская «Коппелия» Лео Делиба, в которой Сергей Геннадьевич восстановил хореографию образца 1894 года авторства Мариуса Петипа и Энрико Чекетти. Изначально этот спектакль появился в 2002 году в НОВАТе, затем в 2009 был перенесен на новую сцену Большого, а в 2018 году усилиями протеже Вихарева, Владимира Григорьева, был восстановлен.
Овладеть старинной петербургской манерой танца московским артистам было не просто, но они с этой задачей справились. Постановка смотрится с невероятным интересом: очаровательная пасторальность сюжета погружена в ошеломляюще красивые (но не особо эклектичные, что радует глаз) декорации и костюмы, восстановленные по эскизам художников Мариинки конца XIX столетия. А стиль хореографии для нас, воспитанных на советской силовой и с задиранием ног манере танца выглядит непривычно. Мелкая, бисерная техника в классике, подробная пантомима (вот она для понимания современного зрителя весьма непонятна и заковыриста), удалые, но непривычно стройные и слишком академичные, со множеством изысков характерные танцы — вот ключевые составляющие вихаревской «Коппелии».
Справедливости ради надо отметить, что кордебалет и подруги Сванильды держат марку — все выглядит максимально ровно, чисто и изысканно. И даже усилий артистов как будто бы и не чувствуется.
Проблемнее с вариациями солисток в третьем акте — и Арина Денисова (Заря), и Анастасия Чапкина (Молитва), и Мария Мишина (Работа) не удосужились вникнуть в особенности старинной стилистики и танцуют слишком по-крупному с настроем «лишь бы станцевать и выдохнуть». Вдохновения в них не ощущается. Зато оно есть в юной Екатерине Варламовой (Безрассудство), принятой в труппу только в том году, но работающей и по совести и с головой.
Нет вопросов к артистам, исполняющим главные роли. Евгения Образцова (Сванильда) светла как ясный день и очаровывает с первого выхода. В этой партии она выглядит очень естественно и непринужденно. Текст Петипа и Чекетти в ее интерпретации — истинная хрустальная драгоценность, прозрачная и сверкающая. Интеллигентность и аккуратность Образцовой тут как нельзя кстати, хотя эту роль можно трактовать и, например, бравурно, сделав из Сванильды девчонку-забияку. Но у Евгении выходит милейшая, невинная героиня сельской идиллии, сама как ангелочек. Мимические подробности игры, разумеется, у Образцовой присутствуют, но без утрированности — все подается очень нежно и мягко. Воспитанница петербургской школы, танцовщица чувствует роль и хореографию на сто процентов — ей вообще очень идут партии в балетах-реконструкциях и спектакли француза Пьера Лакотта.
Артем Овчаренко (Франц), которому в этой «Коппелии» в традициях старины досталась, в основном, только игра, предстает хорошим партнером, своего рода оправой балерине. Но в вариации 3 акта и коде танцовщику наконец-то дается блеснуть своей техникой и мастерством — и Овчаренко выкладывается по полной.
Геннадий Янин, исполняющий роль Коппелиуса аж с 2009 года, создает поразительный и особенный образ, индивидуальность которого в советских постановках была несколько утеряна. Вспоминая спектакль Александра Горского, восстановленный Софьей Головкиной для МГАХ в 1977 и шедший до начала 90-х, в котором Коппелиус был совсем другим — добрым и человечным чародеем, помогавшим воссоединиться Францу и Сванильде. Янин же возвращает традицию XIX — начала XX века — играть Коппелиуса по-гофмановски остро и мистично. Экстравагантный и чокнутый ученый благодаря остроумной проделке Сванильды поверил в свою мнимую гениальность и увидев обман, окончательно сошел с ума. Проход обезумевшего Коппелиуса-Янина с куклой на руках через сцену в праздничном третьем акте заставляет сердце сжаться — настолько тонко играет этот артист.
А вот с музыкальной интерпретацией возникли проблемы — оркестр (дирижер Алексей Богорад) гудел, постоянно расслаивался по звуку и существовал абсолютно отдельно от балетных артистов. Ситуация печальна, ведь «Коппелия» достойна гораздо более совершенной музыкальной оправы.
Фото: Дамир Юсупов, Елена Фетисова
