Современная музыка… Как правильно описывать этот феномен таким образом, чтобы читатель или слушатель — если мы говорим о текстах и словах о музыке в концертном зале — потом не «плевался» от звуков, доносящихся с маленькой сцены Камерного зала? Как правильно слушать, как правильно смотреть, как правильно мыслить?
Концерты, как будто бы, вызывают больше вопросов, чем дают ответов. Особенно, если ухо привыкло к чему-то мелодичному, стройному, и, самое главное — понятному, как музыка классиков или романтиков — музыка XIX века вообще занимает отдельное место в жизни людей. Каждый второй может назвать композитора этой «сладкой» эпохи, которого обожает. Но вернемся к тому, с чего начали: современная музыка.
Фестиваль «Пять вечеров» — безусловно, феномен. Такое количество музыки, которая пишется буквально вокруг нас и для нас, вряд ли можно где-то еще в одном месте найти. Очень разные композиторы — по возрасту, взглядам, опыту, очень разные концепции, подходы. Современная музыка для современного слушателя. Вот только насколько глубоко эта самая публика понимает творчество композиторов, которых многие называют элитой? Вопрос, повисший в воздухе. Быть может, ситуация точно такая же, как и в случае с Мусоргским — композитором, в адекватности которого сомневались не только люди его времени, но и близкое окружение. Наглядный пример того, что не все идеи бывают оценены в ту же секунду, когда появляются.
Кто знает, быть может, странное отношение к тому, что сейчас пишут музыканты, несколько позже превратится в восприятие их музыки как, безусловно, гениальной. Быть может, кто-то и сейчас их творчество подобным образом описывает.
Но жизнь — как и музыка — далеко не простая вещь. Ее нельзя предсказать, сколько бы сильно ни пытались это сделать окружающие. И мне нравится, что концерт, на который я попала лично, полностью игнорируя усталость и возможность взглянуть на Камерный зал филармонии через цифровой экран, достаточно симпатично обыграл эту проблему в названии.
Вечер четвертый: (Не)простая музыка
Пафосно слегка, но зато просто (или (не)просто) и со вкусом. Признаюсь честно, поначалу я, как истинная сорока, падкая на блестяшки, погналась именно за этой забавной формулировкой — и четырьмя мировыми премьерами, заявленными в афише. Хотя и другие произведения вызывали любопытство. Московский ансамбль современной музыки исполнил три композиции: Unit Of Measurement Александра Перова и CONCERTANCE Александра Радвиловича (две из четырех заявленных премьер), а также «Освещенный путь» Лилии Исхаковой. Солисты «Студии новой музыки» сыграли A Short Love Text Message Read In The Rain Ольги Раевой и произведение, которое открыло вечер, — Simple Music Игоря Воробьева. Кроме того, на Камерной сцене выступили ансамбли N’Caged (с музыкой Сергея Шестакова — «Собака Баскервилей» и еще одной мировой премьерой, «Отпеванием» Анны Поспеловой) и Reheard (с последней премьерой — композицией Анны Ромашковой «Калессин»). Любопытство перевесило абсолютно всё, на что можно было ориентироваться, выбирая наиболее привлекательную для себя музыку.
Азарт: да, пожалуй, именно он взыграл во мне в первую очередь. Уж очень хотелось чуть ли не под микроскопом изучить что-то новое и необычное — и понять, отчего такое название получил вечер в Камерном зале Московской филармонии. «Это напоминание о том, что вся музыка, которая кажется простой, проста на самом деле», — с такой очевидной, но вместе с тем очень часто остающейся на периферии мысли начался концерт. Действительно, нельзя относиться пренебрежительно к тому, что слушаешь, нельзя переставать думать, даже если кажется, что скрытые смыслы в произведении искать бесполезно. На самом деле, вся музыка так или иначе сложна. За каждым произведением стоит композитор, который продумал ее до мельчайших деталей. Это уже делает то, что вышло из-под его пера, чем-то НЕ-простым. Особенно в современном мире, где всё творчество так или иначе несет в себе, в первую очередь, определенную идею и подтекст, которые аудитории предстоит расшифровать.
Жаль, что вся интрига, связанная с этим необычным названием и философией, которая могла бы в нем скрываться, оказалась, по словам ведущего, простым заигрыванием с заголовком первого произведения концерта. Хорошо, что даже это «чистосердечное признание» не остановило пытливый ум от поисков даже малейших намеков на то, как можно было связать с (не)простой музыкой практически всё, что звучало.
Взять, к примеру, первое произведение, исполненное вокальным ансамблем N’Caged. «Собака Баскервилей». Мрачная история, которую, вроде как, вряд ли можно с легкостью облачить в шуточную обертку. Я ожидала, в том или ином виде, пересказа литературного первоисточника Конан Дойля. Быть может, с некоторыми незначительными изменениями, но…
Удивлять: уж это современная музыка точно без какого-либо труда умеет делать. Произведение, написанное Сергеем Шестаковым, определенно опирается на оригинальный текст. Вот только его главная цель не заключается в пересказе. Музыкальный номер представляет собой небольшую сцену, которая вполне могла бы произойти во время репетиций. Быть может, даже одной из первых, на которой весь ансамбль собрался в полном составе. Никакого официального дресс-кода, к которому привыкли зрители в концертных залах: некая небрежность простых черных футболок — первое, что бросилось в глаза.
Встречают по одежке, а там — там уж как пойдет.
И, что ж, пошло всё словно по маслу. Невероятно увлекательно было наблюдать за тем, как между слаженным, четким исполнением «основной партии» тут и там проскальзывали совершенно неуместные разговоры о правильности ударений в отдельных словах. СОбака или все же собАка? УкУсила или укусИла? Почему же акценты расставлены не в тех местах, где они должны быть по всем законам русского языка? Всё это то ли обсуждение только-только написанной партитуры, то ли возмущение того, кто, в отличие от всех остальных товарищей, впервые увидел ноты. Быть может, и какой-то сюрреалистический сон, в котором постепенно голоса исполнителей заменяются соотношением шипящих звуков, а затем и вовсе — ансамблем четырех казу.
(Не)обычно и (не)просто: перейти от чего-то более или менее академического по звучанию к эксперименту. К показу того, что голос может отчетливо звучать и
через инструмент, с помощью которого его пытаются передать.
Впрочем, это не единственное произведение, исполненное ансамблем за
вечер, где главным оказывается не только умение правильно интонировать
мелодии, что выписаны в нотах.
«Правильное» дыхание тоже имеет свою ценность, не так ли? Именно то сочинение, где это понятие играло главную роль среди всего иного, произвело на меня самое сильное впечатление за весь вечер. Оно отчего-то откликнулось в сердце с первых же секунд исполнения. Тихие вздохи — на первый взгляд совершенно хаотичные, но вместе с тем и выверенные композитором четко. Скорбные, но в то же время несколько испуганные интонации единственного «Господи, помилуй» на фоне чужого дыхания. Чувство страха и безысходности. Что-то подобное испытывал абсолютно каждый. В разной степени, конечно же, ведь увсех людей свое понятие «ада на земле».
«Отпевание», пожалуй — одно из самых (не)простых сочинений вечера.
С одной стороны, эта концепция кажется даже несколько примитивной на первый взгляд: что сложного может быть в дыхании? Что такого необычного в приведении ансамбля к молитве — молитве, которая кажется самой что ни на есть настоящей, искренней в своих страхах и боли? Задай нужный ритм, просчитай необходимое количество тактов да добавь мелодию в необходимый момент. Вот только это так далеко от правды, что даже смешно от осознания: самым сложным оказывается то, что, на первый взгляд, — почти что примитивно.
В сочинении очень точно просчитано, как именно должны дышать вокалисты, чтобы создать у публики ощущение транса: некоего ожидания того, что именно последует за каждым новым вздохом. Очень четко очерчены размытые границы самого отпевания — действа, которое предваряет вступление и эпилог без единого музыкального звука. Это — подготовка, во время которой у исполнителей должен появиться необходимый настрой. Душераздирающее песнопение, в котором партия сопрано словно далекий, надрывный крик живого, что готов хоронить себя вместе с усопшим. Эмоциональный подъем, за которым вновь следует успокоение. Возвращение к исходной точке подготовки необходимых чувств.
«Искреннее дыхание», что обрамляет действо, заявленное в названии, пожалуй, тоже несет в себе философский смысл. Оно будто бы замкнутая спираль, по которой люди вынуждены каждый день пробираться. Боль и скорбь. Страх и горечь. Смерть. Всё это — неотвратимость, к которой остается лишь тщательно готовиться, чтобы не оказаться погребенным под негативными эмоциями: теми, от которых никуда не деться, ведь они живут в каждом. Абсолютно каждом — будь то старый, будь то молодой.
Именно в этом, пожалуй, и заключается простота и одновременно сложность современной музыки. Рассказать о чём-то простом, но использовать те средства выразительности, которые кажутся необычными и непривычными, а следовательно — сложными. Нет правильного способа слушания музыки. Нет правильного способа ее описания. Главное — не зацикливаться на том, что всё вокруг (не)просто.
Иногда то, что говорит сердце — намного важнее того, что преподносит разум.
Фотографии предоставлены пресс-службой Союза композиторов России (фотограф — Анна Бобрик)