20 октября в Рахманиновском зале прошел концерт «Электроакустика. Под напряжением», представленный Центром электроакустической музыки Московской консерватории. Это был своеобразный перфоманс от начала и до конца, в котором “героями” были не только музыкальные инструменты, но и световые, а также видео эффекты. Концерт посетила Валентина Меркулова.
Слегка приглушенный свет в успокаивающих, зеленых и синих тонах заливал сцену с аппаратурой и инструментами — публика ещё не успела услышать ни единой ноты, но её уже погрузили в умиротворяющую атмосферу. Словно музыка будет медленной, может быть, несколько медитативной. Даже необычное оформление в виде пюпитров с зеркалами, на которых были закреплены ветви деревьев и цветов, намекали на это. Что же. Первое впечатление порой бывает крайне обманчивым.
«Напряжение – это сила, которая заставляет электрические заряды двигаться. Оно необходимо для того, чтобы создать электрический ток, а электричество необходимо, чтобы создавать электроакустическую музыку…» — прогремел голос, обработанный так, будто бы слова принадлежат бездушной машине, а не живому человеку. С этого момента тягучая, успокаивающая атмосфера полумрака развеялась. Стало ясно: что-то надвигается. Что-то, что может поднять тревогу и напряжение в тех, кто находится в зале.
И это оказалось правдой, ведь большая часть исполненных произведений заставляла зрителя испытывать некий дискомфорт. Пожалуй, самый яркий пример — «м». Эта совместная работа композитора Романа Пархоменко и видеохудожницы Александры Новиковой была впервые представлена летом на лаборатории «Москва. Звуки города». Практически любой человек, проживший достаточно долго в большом городе, хорошо понимает, как сильно может давить огромное пространство и постоянный шум мегаполиса. «Давление существует днем и в ночной жизни. Оно провоцирует на появление ощущения одиночества» — так сам композитор описал своё произведение в небольшой аннотации программы. Через скрипы смычков по тарелкам, страшный вой, шум, записанный заранее, и видео, с которого не пропадают серые помехи, зрителя погружают в страшное состояние. Как будто весь мир теряет свои краски. Как будто ничего больше не имеет смысла. Как будто жизнь — это тяжкий труд, с которым невозможно справиться.
Впечатление двойственное: с одной стороны, испытываешь восхищение от того, как тонко переданы самые страшные звуки города, а с другой — не можешь перестать дрожать, ведь музыка давит со всех сторон.
Но были произведения, которые вызывали у публики совершенно другие настроения: например, «The literacy campaing: science for people» Алексея Наджарова, которое создавалось как часть коллективной работы российских композиторов в проекте «Лесоферма Похунакис». К сожалению, это сочинение прозвучало не в конце первого отделения, как планировалось изначально, а лишь после небольшого антракта. Работа с техникой всегда полна сюрпризов — и заминки, которые нужно устранять в срочном порядке, явление довольно частое. Особенно, если поломка связана с чем-то важным для понимания идеи, которую автор хотел донести до зрителя или слушателя. В данном случае — важны оба критерия. Дело в том, что без видеоряда это произведение будет неполным, ведь изображение, в том числе, выполняет роль мультимедийной части партитуры. Исполнители играли не только по нотам, которые стояли у них на пюпитре, но и внимательно вглядывались в картинку. Были моменты, в которые они могли ориентироваться только на неё — скорость, смена инструментов, нелепые сценки, напоминающие небезызвестную игру «Mario», в которых партия, буквально, диктовалась облаками из пикселей. Это вызывало смех публики, особенно в те моменты, когда на экране происходило черт знает что, связанное с тем, что мы можем видеть в современных соцсетях. Много текста, странные эмодзи, комментарии к тому, что звучит на сцене. Если вспомнить, что сам композитор написал в программе о произведении — «оно изучает феномен постправды — политический инструмент, при котором информация передается не с помощью объективных фактов, а через манипуляцию с эмоциями и убеждениями людей», — то ситуация становится похожа на какую-то плохую комедию. Потому что в современном мире люди — особенно молодежь — привыкли реагировать на любое событие с иронией, часто очень горькой. По статистике, в социальных сетях 99% информации будет обернуто именно в такую смешную упаковку, которая заставляет людей вокруг тихо хихикать. Хотя на самом деле, само событие может быть достаточно страшным. Как и в этом произведении — ведь в конце зритель понимает, что это история человека или кода, застрявшего в границах видеоряда. «Кто я?», «Помогите». Оба высказывания на экране остаются без ответа равнодушной публики.
Этот перфоманс — не единственный, отвлекающий зрителя от созерцания музыкантов большую часть времени. Например, в произведении Ольги Бочихиной «Акустико-пространственные миражи» зрители не смотрели на сцену вовсе. Потому что самое интересное происходило не там. Свет погас, и весь зал превратился в огромный холст, на котором перфомеры рисовали тенями. Стало ясно, для чего по залу были расставлены пюпитры с цветами на зеркалах. Это не просто украшение – это часть произведения, которая была создана самим композитором. На потолке и на стенах, в зрительном зале и на сцене — везде цвел теневой сад. Зрители вертели головами, чтобы разглядеть каждую деталь, плывущую по залу. По словам самой Ольги Бочихиной, именно этого она и добивалась: «Я не верю в то, что человек, сидящий на концерте, должен смотреть только на сцену. Это так скучно. Когда мы слушаем музыку, мы улетаем в какие-то свои мечты… И в своем творчестве я хочу эти миры воссоздать». В сочетании с гипнотизирующей музыкой для фортепиано, виолончели, баяна, электроники и текста (цитата из фильма Джима Джармуша «Выживут только любовники», которую произносит Адам, как приношение деревьям, из которых делают музыкальные инструменты), по характеру близким к какому-то языческому ритуалу, впечатление создается колоссальное. Как будто ты правда покинул ненадолго концертный зал, чтобы попасть в загадочный сад. Пусть это и всего лишь мираж…
В концерте также прозвучали произведения Николая Попова («D»), Антона Светличного («лебедь сдох» — к этому произведению, кстати, самим композитором написана самая странная краткая аннотация из всех, которая состоит из кода, лежащего в основе сочинения), Александра Хубеева («Нет») и Алексея Сысоева («Не свисти, Маша!»). Все они, так или иначе, были связаны с перфомансом: игрой света, необычными предметами на сцене, вроде VR-очков и печатных машинок, идеей борьбы человека и машинного кода. Но почему современная музыка так тесно связана с этим? Почему всё больше композиторов отходят от «традиционных» форм и посвящают себя электроакустике и экспериментам?
На этот вопрос нам ответила композитор Ольга Бочихина: «Это связано с попыткой обновления того, как мы слушаем и воспринимаем реальность. Это не значит, что мы отказываемся или вытесняем традиционные способы работы со звуком — я знаю, что многие мои коллеги этого не делают. Но я думаю, что есть некоторая усталость от традиционного способа: когда у нас есть концертный зал, концертная ситуация, сцена. Ты точно знаешь как что устроено и куда смотреть. Это перестает удивлять и быть чем-то живым. Это превращается в постоянное воспроизведение. Для того, чтобы вернуть себе «живость» и «сердце» традиционного искусства, нужно сделать выход из него».
Фото из группы Вконтакте «ЦЭАМ»
