Время неминуемо близится к вечерней стрелке на циферблате. Лёгкие покачивания, привычный плейлист среди синих мягких кресел в одном из вагонов «Спутника»… И вдруг «ля»: протяжно-яркая, несколько колеблющаяся; будто попала в переплёт динамических оттенков и отзвуков. Ля первой октавы, имитирующая непрерывное скольжение смычка по пыльным, от канифоли, струнам скрипки, но только то – голос вагона, солирующий во всеобщем бытовом пространстве. По бокам, несколько поодаль или там, по ту сторону замутненного окна, – другие «инструменты»: механический женский голос, возвещающий о прибытии на конкретную станцию, рингтоны случайных телефонов, шум колёс по рельсам, мягкое дребезжание оконной рамы… «Так знакомо», – проносится краткая мысль в голове. Музыка уже давно не играет, а наушники, бесформенной змейкой, все равно остались в ушах. Я слышу уже другую мелодию, а с ней – отголосок раннего.

То была современная академическая музыка, услышанная мной на 3 фестивале Gnesin Contemporary Music Week, проходимый в стенах Академии имени Гнесиных. Кто бы мог подумать, что меня таким вот не попутным ветром занесёт в водоворот современных «страстей»: согласилась побыть фотографом в течение двух дней (среда и пятница), по итогу – переосмысление ранних убеждений. Я поймала себя на том, что современная академическая музыка – вовсе не катастрофическое явление, на котором можно ставить крест. Многое и впредь остаётся непонятным, может, несколько вычурным, но ты удивляешься тому, как тонко и многогранно эта музыка переплетается с теми или иными событиями, другими явлениями, – и то, что она может сосуществовать в реальном времени и пространстве. Похоже на ощущение, которое описал один из участников перформанса: «Ты будто находишься внутри постконцептуального текста». И действительно, так оно и происходит. Может, не сразу распознаешь идею и мысль целостного произведения, но ты уже пытаешься нащупать то, что, казалось, сокрыто от тебя в настоящем моменте.

Лекции и воркшопы, которые задействуют различных музыкальных экспертов, помогают (или иногда запутывают) в освоении, осознании этой музыкальной палитры, но перформанс даёт возможность прожить в её недрах, хотя бы попытаться прикоснуться к ней, пусть даже и кончиками ментальных пальцев. Темнота и звуковое погружение – отстранение от внешнего, чёрная комната – растерянность, неизвестность и временное смирение, коробочки с неизвестным содержимым – волнительное предчувствие и калейдоскоп многообразности, который проносится вместе с твоими тактильными ощущениями. То на перформансе, то и в музыке, которую продемонстрировали спикеры этого события (Сергей Морозов, Татьяна Яковлева, Рена Фахрадова, Николай Хруст, Дмитрий Баталов, Андрей Юргенсон), и даже в устной речи, или в случайной фразе «Отсутствие написанного – тоже написанное», произнесенной Кириллом Широковым. Даже в этих неуловимых намёках есть отзвук, – «дух» – современного «дыхания» или современной академической музыки.

Вспоминается «лозунг» фестиваля «Музыка внутри. Музыка снаружи». Да, она и впрямь рядом. И ещё будет долго звучать, особенно, на гнесинской платформе.

Фото: https://pin.it/1cB2KZb