31 октября в ДК Рассвет в рамках «Композиторских читок» состоялась премьера сочинений сразу девяти композиторов. Все произведения были написаны специально для вокального ансамбля Intrada.
«Композиторские читки» — большой и очень важный проект, призванный наладить коммуникацию между современными композиторами и исполнительскими коллективами. Концерт 31 октября стал итогом «читок», посвященных хоровым сочинениям. Для него было отобрано девять лучших произведений, написанных для вокального ансамбля Intrada. Программу составили сочинения разных композиторов — Дани Фисько, Лукаса Сухарева, Елизаветы Згирской, Анжелики Габибовой, Тамары Егоровой, Варвары Чураковой, Вероники Карчемкиной, Анны Кузьминой и Лидии-Марии Кошевой.
Композиторов сложно объединить по какому-либо принципу — все они из разных городов, разных возрастов и представляют разные композиторские школы. Несмотря на это, впечатление от концерта осталось удивительно цельное. Авторы говорили как о нынешнем мире, так и о прошлом на современном языке. Язык этот полон символов-маркеров эпохи: в первую очередь, это медитативное, галлюциногенное и местами болезненное звучание. Оно наводит на мысль о «гармонии диссонансов», но в философской парадигме — современный мир, переполненный информацией и тревогой, сам по себе диссонантен и, вообще-то, дисгармоничен. И в музыкальном отражении он эту гармонию, на мой взгляд, обретает. В музыке представленных сочинений можно было услышать многое: страх, горячечный бред, умирание, плачи, тоску и боль (как конкретную, так и экзистенциальную). Но каждое из них вело слушателя наверх — к прекрасному, оставляло чувство надежды и веры в красоту и искусство, и, напротив, заставляло забыть о тревогах обыденности.
Фаворитами вечера стали сочинения петербуржского композитора Анны Кузьминой («Украшение» для смешанного хора и сопрано-соло на стихи В. Федосеева, перевод с русского В. Даниловой), Тамары Егоровой из Нижнего Новгорода («13 способов взглянуть на черного дрозда» на текст У. Стивенса) и выпускницы Российской академии музыки имени Гнесиных Лидии-Марии Кошевой («Забудешь ты меня» на стихи В. Набокова).
В «Украшении» Анна Кузьмина использовала текст сразу на двух языках — русском и английском. Оригиналом послужил стих петербуржского поэта Владимира Федосеева:
«Хочу найти украшение для сердца моего.
Оно принесёт лишение,
И горе, и муку,
Но в будущем всессоженнии,
Если уж суждено,
С неприукрашенным сердцем
Мне будет тяжело.
Браслет или ожерелье,
Наверно мне всё равно.
Хочу найти украшение для сердца моего».
Параллельно ему звучит английский перевод Веры Даниловой:
«A treasure for my heart
It will bring me no pleasure,
Just pain and suffer but
If I shall burn on judgement day
If it is meant to be
With heart which has no adornment
That will be hard for me
I don’t care what it will be —
A ring or a wristband
I want to find a treasure
A treasure for my heart»
«Красота в нашей жизни — что-то второстепенное, прихоть, без которой вполне можно обойтись? Или необходимость и настоящая ценность? <…> Мне показалось уместным использовать один и тот же текст одновременно на двух языках, а также сопоставить хор и сольный голос, чтобы эти вопросы звучали острее», — комментирует Анна Кузьмина.
«Украшение» дает неожиданный ответ на вопросы, озвученные композитором в предисловии. Украшение здесь — это крест, который каждому человеку суждено нести. Надрыв самом начале на слове «adornment», интонации плача в партии сопрано на словах «И горе, и муку», мелодические ходы из картины расстрела второй части Симфонии №11 Шостаковича на слове «treasure», первая кульминация, которая звучит одновременно на словах «тяжело» и «suffer» — весь музыкальный текст говорит о неизбежности. Композитор завершает сочинение целым фрагментом в стиле пассакальи с вариантно повторяющимся нисходящим мотивом на текст «Just pain and suffer».
В основу сочинения Тамары Егоровой легло вполне конкретное либретто: «В долине гор меж двадцати неподвижных пиков тихий снегопад, который был и будет. Все гармонично в этом пейзаже. Все подвижно и неизменно. Все вечно. Только черный дрозд, который прервал свой полет, сидит на ветке кедра».
Композитор выбрала последнюю часть стихотворения «13 способов увидеть черного дрозда» американского поэта-новатора Уоллеса Стивенса (Wallace Stevens, 1879–1955):
It was evening all afternoon.
It was snowing
And it was going to snow.
The blackbird sat
In the cedar-limbs.
Вечерело весь день. Снег шел И собирался идти. Черный дрозд сидел В кроне кедра. (пер. Г. Кружкова)
В коротком стихотворении в жанре хайку есть образы бесконечно длящихся событий — «Вечерело весь день. Снег шел и собирался идти». Егорова отразила этот Present Continuous с помощью постоянных повторов и имитаций. В первоисточнике есть сюжет, но ничего не происходит — музыкальное воплощение в этом смысле куда ярче. Сочинение начинается с шумового фрагмента, изображающего пространство, описанное в тексте — это напоминает звуки леса, где кроны деревьев шелестят на ветру, поскрипывают их стволы. Где внезапно и по-разному поют птицы, а одна, встрепенувшись, даже резко снимется с места. Как и полный цикл поэта «13 способов взглянуть на черного дрозда», сочинение состоит из медитативных зарисовок. Печально-отвлеченное повествование на кульминации внезапно начинает «съезжать» вниз хроматическими кластерами, прерванными одним чистым «snow», словно внезапный приступ безумия от бездействия в безвременьи — сюжетный поворот, который расширяет границы исходного текста.
«Забудешь ты меня» Лидии-Марии Кошевой завершало концерт. Для своего сочинения Кошевая выбрала стихотворение Набокова «Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь»:
Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь,
как черный этот сад, и дальний плеск волны,
и в небе облачном зеркальный блеск луны…
Но — думается мне — ты счастлива не будешь.
Быть может, я не прав. Я только ведь поэт,
непостоянный друг печали мимолетной
и краткой радости, мечтатель беззаботный,
художник, любящий равно и мрак и свет.
Но ясновиденье подобно вдохновенью:
презреньем окрылен тревожный голос мой!
Вот почему твой путь и ясный и прямой
туманю наперед пророческою тенью.
Предсказываю я: ты будешь мирно жить, как вдруг о пламенном в тебе тоска проснется, но, видишь ли, другой тех звезд и не коснется, которыми тебя могу я окружить.
Сама Кошевая говорит о неоднозначном отношении к своему герою: «В процессе сочинения этого хора я металась между сочувствием и презрением к лирическому герою. Но решающим оказалось чувство прекрасного, столь важное как для Владимира Набокова, так и для меня». В композиции хора она не использовала никаких «сложностей»: хоровая фактура лишь иногда сменялась имитацией фольклорной мелодии. Концепция была заключена в сонорном звучании гармоний и произвела ошеломляющее впечатление.
Ярким акцентом программы стало сочинение Лукаса Сухарева «Бöрданкывъяс» («Плачи»). Он написал его на языке коми-зырян: «Бöрданкывъяс» («Плачи») — коми-название характерных жанров северного фольклора — обрядовых плачей. В произведении я обращаюсь к малой родине, к устной культуре, архаике, к символическому иносказанию — пению на вымирающем языке коми-зырян. В основе сочинения — похоронно-поминальные, рекрутские и свадебные плачевые тексты, символически отсылающие к состоянию перехода. «Плачи» — это реквием языка, воспевающего собственное угасание».
В концерте прозвучал лишь небольшой фрагмент «Плачей», которые теперь очень хочется услышать целиком. В партитуре Сухарев дает собственный «словарь» шумовых приемов, большинство из которых связаны с использованием воздуха. Воздух вообще стал одним из лейтмотивов вечера: подобные звуковые приемы были использованы в сочинениях Елизаветы Згирской, Анжелики Габибовой, Тамары Егоровой, Варвары Чураковой и Вероники Карчемкиной, которые также прозвучали в концерте. Это можно назвать тенденцией последних лет. Например, мотет «Воздух-воздух», в котором изображается звук аппарата ИВЛ и хриплое дыхание умирающего человека, создал Владимир Горлинский в 2020 году. К нему он написал предисловие: «Ежедневные измерения сатурации, ношение масок, ковидные ограничения. Отсюда воздух и дыхание — как абсолютные дефицит и ценность». Также существует транскрипция Дмитрия Курляндского на мадригал о гибнущем лебеде «Il bianco e dolce cigno» Якоба Аркадельта, написанная им в 2024 году. В композиции мадригала полифоническое многоголосие регулярно прерывается звуками «ветра», изображаемого артистами: этим автор транскрипции изобразил практически стертые фрагменты нотной записи на старинных сохранившихся экземплярах.
Примечательно, что единственным сочинением с использованием электроники стали «Маргиналии к руководству начинающих поэтов Мишеля Уэльбека “Остаться живым”» студента Московской консерватории имени П. И. Чайковского Дани Фисько.
Помимо шумов, композитор использовал песни известных рок-групп и собственные дневниковые звуковые реди-мейды. Текст стихотворения также прозвучал в записи. Партия хора до последних аккордов была наполнена диссонансами и тяжкими вздохами, но завершил Фисько свои «Маргиналии» колокольным звоном в электронной партии и светлыми консонансами у хора.
Концерт стал настоящим праздником современной музыки — для слушателей, для артистов ансамбля Intrada и, конечно, для самих композиторов, чьи сочинения увидели свет.
Фото — Анна Бобрик
