30 сентября 1853 года 20-летний Иоганнес Брамс приходит к дому четы Шуман. Он долго не решается войти, стоит на пороге, держа в руках небольшую стопку нот и рекомендательное письмо своего друга, известного скрипача Йозефа Иоахима. В этот день Брамс из молодого, никому неизвестного композитора превратится в «истинного апостола» немецкой музыки. Роберт Шуман напишет в своем дневнике: «[Состоялся] визит Брамса (гений)». А его жена, пианистка Клара Шуман, отметит: «Это снова тот, кого послал сам бог!.. Роберт считает, что он ничего не мог бы ему сказать, что он должен идти дальше своим самостоятельным путем».
Роберт и Клара Шуман, ок. 1850 г.
Так началась история длиною в жизнь. Роберт Шуман теперь не просто кумир Иоганнеса, а наставник и идейный вдохновитель. В юном творце маститый композитор увидел своего наследника; того, кто сможет продолжить его дело. А Клара… Клара Шуман заняла особое место в сердце пылкого Брамса. С момента знакомства и до самой смерти они обменивались письмами почти каждый день. Из нескольких сотен посланий до нас дошла лишь малая часть: Брамс и Клара время от времени возвращали свои письма друг другу и большую часть уничтожали. Переписка Клары и Иоганнеса сейчас стала практически синонимом истинной любви, взаимоуважения и понимания. Но не все знают, что главные послания Брамса Кларе состоят вовсе не из слов: во многих своих произведениях композитор зашифровывает обращения к возлюбленной, пряча тайное у всех на виду.
Иоганнес Брамс, 1853 г.
В 1854 году Брамс, уже близкий друг Роберта и Клары Шуман, пишет Фортепианное трио Си мажор. В середине четвертой части он мельком проводит цитату бетховенской песни «Nimm sie hin denn, diese Lieder» («Прими эти песни») из цикла «К далекой возлюбленной». Роберт Шуман часто использовал именно эту часть из цикла для изображения Клары в своих произведениях, о чем Брамс, вероятно, знал. Трио было опубликовано под Oр. 8 и вошло в репертуар камерных ансамблей в этой редакции на целых 35 лет. В 1889 году Иоганнес, проводя ревизию своих юношеских сочинений, решил переработать некоторые из них. Во второй редакции Трио композитор «заметает следы» и убирает цитату бетховенской песни. Распознала ли Клара намек, и почему Брамс все-таки стирает послание — остается для нас загадкой.
В 1875 году Брамс создает Третий фортепианный квартет, отсылающий к «Страданиям юного Вертера» Гёте. «Квартет передаю лишь как курьез! Нечто вроде иллюстрации к последней главе той истории о юноше в синем фраке и желтом жилете», — пишет он другу Теодору Бильроту. Первая часть Квартета в мрачной тональности до минор — будто квинтэссенция всего происходящего в книге Гёте. Тема вступления — нисходящий полутоновый «мотив вздоха» — ложится в основу произведения. Некоторые музыковеды пишут о том, что в ее мелодическом рисунке зашифровано имя «Клара», а непосредственно образ той, в которую Брамс влюблен, рисует нежная и светлая побочная партия. Клавир Квартета после завершения был выслан Кларе, однако первая часть со столь трагичным изображением судьбы Брамса-Вертера ей не понравилась: она отметила лишь отсутствие «живого дыхания» в ней.
Иоганнес Брамс, 1876 г.
В 1876 году, спустя 14 лет работы, состоялась премьера Первой симфонии Иоганнеса Брамса — той, которую впоследствии дирижер Ганс фон Бюлов назовет «Десятой Бетховена». Ее четвертую часть композитор практически целиком посвящает возлюбленной: лейтмотивом стало послание, отправленное в 1868 году, за восемь лет до публикации партитуры. Тогда в отношениях Иоганнеса и Клары случаются первые недопонимания. Брамс не выдерживает и, после долгого мучительного разрыва, отправляет открытку из путешествия в Баден, в которой среди прочих извинений пишет: «Я говорю через свою музыку. Единственное, что такой бедный музыкант, как я, хотел бы верить, что он лучше, чем его музыка». К открытке он прилагает маленький напев — альпийский привет милой Кларе, подтекстованный следующей фразой: «С гор и дол, где мрак и свет, шлю стократ тебе привет». Именно он и становится лейтмотивом четвертой части Симфонии, сияя золотом валторн после мрачного, смятенного вступления и грома литавр, словно лучи солнца после бури. Следом за альпийской темой идет хоральный отрывок как олицетворение чистых намерений: «рыцарская» клятва в верности и честности. И затем Брамс проводит нежную и полную теплой любви тему, подражающую бетховенской «Оде к радости». Хотелось бы верить, что это послание Клара расшифровала в парадигме «она — верность — счастье».
Порой музыка говорит больше любых слов. Но чтобы это услышать, нужно внимательно прислушаться: возможно, где-то там, в сердце симфонической партитуры, кто-то нежно говорит: «Я люблю тебя».
