В феврале 2025 года завершился Второй Международный конкурс вокалистов и концертмейстеров Хиблы Герзмава. Обладательница Гран-при конкурса, солистка Московского академического Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, меццо-сопрано Полина Шароварова рассказала Елизавете Сафроновой о том, как оценивает уровень конкуренции на конкурсе, как относится к экспериментальным постановкам и о каких партиях мечтает.
Как изменилась ваша жизнь после победы в конкурсе Хиблы Герзмава? Стало ли больше предложений о сотрудничестве?
Сейчас я нахожусь в режиме ожидания предложений, но продолжаю развиваться профессионально, работаю над собой, служу в театре. После прошедшего конкурса меня ждет несколько значимых выступлений на престижных площадках.
На конкурсе мне вручили спецприз — возможность дебютировать на сцене Мариинского театра, и сейчас я изучаю его репертуар и думаю, какую партию хотела бы исполнить. Несколько ролей особенно привлекают меня, но, честно говоря, к ним достаточно долгий путь. Их невозможно выучить и впеть (что даже важнее) за пару недель или даже месяцев — такая серьезная работа требует много времени и полной самоотдачи. Но это же и невероятно вдохновляет. Я давно мечтала выступить на сцене Мариинского театра и теперь буду трудиться еще больше, чтобы приблизить это событие!
Как вы оцениваете уровень конкуренции на конкурсе?
В этом году конкурс собрал невероятно сильных участников. Меня беспокоил высокий возрастной ценз — кажется, до 36 или 37 лет. Я заметила по себе, что даже пара лет работы в театре дают колоссальный актерский и музыкантский опыт. И, конечно, очень тяжело соревноваться с исполнителями, у которых за плечами пять-десять лет сценической практики. Но меня высоко оценили, за что я бесконечно благодарна жюри! Одержать победу в таком серьезном состязании — не только огромное счастье, но и большая ответственность. Теперь предстоит постоянно подтверждать свой уровень, удерживая эту планку.
Если бы вы могли провести один день в роли члена жюри конкурса, на что обращали бы внимание в первую очередь при оценке участников?
Я не представляю, как они нас всех вытерпели (смеется). Я думаю, что слушать вокалистов на конкурсе целыми днями — это тоже своего рода испытание. А для певца это особенно сложно — наш голосовой аппарат реагирует на пение других и устает, будто сам работал все это время. Как можно выдержать восемь-десять часов прослушивания вокалистов — для меня пока немыслимо! После такого, наверное, ощущение, что спел подряд несколько спектаклей.
Что касается критериев оценки, то здесь много важных аспектов. Для меня важно прежде всего качество звука — его культура, сфокусированность, мягкость, отсутствие форсирования. Я знаю, что члены жюри всегда обращают внимание также на языковую и стилистическую точность.
На конкурсе Хиблы Герзмава разработаны уникальные требования к программе, которые позволяют раскрыть артиста с разных сторон, оценить его владение стилями. В первом туре обязательна ария из оперы Моцарта, во втором необходимо исполнить и арию из оперетты, и народную песню, и дуэтную сцену. К каждому жанру свой подход, в каждом — свои трудности.
Конечно, техническая подготовка и индивидуальность исполнителя играют огромную роль. Когда слушаешь за день 15-20 человек, удивить может только тот, кто предлагает что-то свое — будь то особый артистизм или новое прочтение знакомых арий.
Вспомните самый волнительный момент конкурса?
Вся конкурсная неделя выдалась достаточно напряженной. Сначала я переживала перед выходом на сцену, потом нервничала уже после выступления, а затем мучительно ждала результатов. И так три тура подряд!
Самое интересное, что даже выход на сцену в гала-концерте оказался еще более волнительным, чем предыдущие туры. Ведь к этому моменту меня уже объявили победителем, и чувство ответственности не позволяло допустить ни единой ошибки. Даже выходить за наградой было страшно — казалось, что могу банально упасть!
Один из специальных призов конкурса — выступление в Вене. Есть ли у вас какие-то особые ожидания от концерта или волнение перед европейской публикой?
Не очень люблю строить конкретных планов и ожиданий. Вместо этого я больше сосредоточена на работе над собой и открыта новым возможностям. Уверена, что любой опыт будет интересным и ценным. Конечно, есть надежда, что меня заметят и услышат, но я не загадываю слишком далеко вперед. Верю, что всё сложится наилучшим образом.
Какую роль играет психологическая подготовка перед выходом на сцену? Есть ли у вас какие-то особые ритуалы или приемы, которые помогают справляться с волнением?
Перед выступлением люди справляются со стрессом по-разному: кто-то обязательно должен поскандалить, чтобы сбросить лишнее напряжение, а кто-то, наоборот, уходит в себя, концентрируется. Поэтому каждый сам для себя определяет, что ему ближе.
Мне в день концерта или спектакля необходимо побыть наедине с собой, в полной тишине. Когда мне нужно распеться, я предпочитаю уйти в отдельное помещение, чтобы настроить голос, не смущаться самой и никого не смущать. Этот процесс довольно интимный для меня.
Особенно перед выходом на сцену я минимально коммуницирую с людьми. Когда голос уже в рабочем состоянии, распет, я стараюсь ни с кем не разговаривать до самого выступления. После концерта, конечно, можно расслабиться и вернуться к обычному общению. А до этого тишина и уединение — мои главные помощники.
Волнительнее выступать сольно или в спектакле?
Концертные исполнения сложнее. Спектакль дает нам предлагаемые обстоятельства, мы ощущаем ту самую четвертую стену между сценой и зрительным залом и полностью погружены во взаимодействие с партнерами, декорациями, предметами. Всё это отвлекает от лишних мыслей и помогает сконцентрироваться на действии.
А вот когда ты остаешься один на пустой сцене — совсем другое дело. Особенно если в зале яркий свет, и ты видишь глаза зрителей, которые направлены на тебя. Такой прямой контакт может серьезно выбить из колеи. Кого-то он, может быть, вдохновляет. Но у меня скорее наоборот.
Есть ли у вас партия вашей мечты? Или вы ее уже исполнили?
Есть две меццо-сопрановые партии, которые я нахожу бесконечно прекрасными и к которым хотела бы когда-нибудь прикоснуться. Первая — Кармен. Я считаю, что к ней нужно подойти подготовленной: набраться как жизненного опыта, так и мощи в голосе. Поэтому я не тороплюсь браться за нее в столь юном для моего типа голоса возрасте. Хочу, чтобы она прозвучала убедительно.
Вторая мечта — партия Далилы из «Самсона и Далилы». Хотя я менее уверена в том, что это мне по голосу. Но не исключаю, что в будущем она мне подойдет.
В ближайшее время я хочу освоить «Золушку» Россини. Мне кажется, что этот репертуар больше подходит мне на данный момент. Хочу сосредоточиться на высоком, подвижном репертуаре, пока голос мне это позволяет.
В МАМТ часто идут экспериментальные постановки. Как вы относитесь к современным интерпретациям классических произведений?
Главное, чтобы они были сделаны со вкусом и не разрушали изначальный смысл произведения.
По-настоящему впечатляющие постановки — это те, где современная режиссура органично дополняет музыкальное произведение. Когда стильные декорации, продуманные костюмы и интересные решения не противоречат замыслу композитора и либреттиста, а лишь усиливают его. Особенно важно, чтобы не страдали взаимоотношения между персонажами, которые задумал автор. Тогда это интересно, красиво и свежо. В нашем театре можно встретить именно такие спектакли.
Какие у вас отношения с критикой? Она помогает или мешает достичь поставленных творческих целей?
Поначалу любые негативные отзывы воспринимались мною очень болезненно, даже несмотря на то, что на самом старте карьеры большинство рецензий были положительными. Но после участия в конкурсах и приобретенного опыта службы в театре я научилась относиться к чужому мнению более спокойно.
В искусстве всё крайне субъективно — одному нравится твой тембр голоса, другому нет. Невозможно угодить всем, и это нормально.
При этом конструктивная критика необходима для развития. Всегда прислушиваюсь к мнению педагогов, концертмейстеров и близких людей, чье мнение уважаю, кому доверяю. Когда компетентный человек указывает на недостатки, он помогает расти и совершенствоваться. Ведь если артист постоянно слышит «у тебя всё хорошо», возникает вопрос: зачем продолжать учиться и работать над собой?
Конечно, иногда даже опытному исполнителю могут сказать такие слова, которые выбьют его из колеи. Но со временем, я думаю, приходит понимание, что это всего лишь мнение. С ним можно соглашаться или не соглашаться, но всё равно двигаться дальше. Главное — не терять веру в себя и продолжать развиваться, воспринимая всерьез только ту критику, которая действительно поможет стать лучше.
Какой совет вы бы дали участникам следующего конкурса Хиблы Герзмава, основываясь на своем опыте?
Очень важно подобрать программу, которая не только раскроет вашу индивидуальность, но и максимально продемонстрирует возможности голоса, будет ему соответствовать. При этом нужно помнить, что конкурс — как марафон для спортсмена. Здесь необходимо правильно рассчитать свои силы. Не стоит загружать все самые сложные произведения в один тур — можно устать на сцене и просто не допеть. Нужно продумать программу так, чтобы в ней было место для отдыха: например, включать произведения, где есть длинные вступления у пианиста.
Но думаю, что самое важное — выйти на сцену и получить удовольствие от музыки, которую вы исполняете, прожить ее максимально. Я убеждена, что члены жюри всегда чувствуют, когда певец сильно волнуется, а когда отпускает себя и просто наслаждается своей уникальной и прекрасной профессией.
