В Московском театре Новая Опера им. Е. В. Колобова завершился цикл симфонических программ «Путь к Моцарту». Его финалом, разумеется, стала музыка Вольфганга Амадея, чьи сочинения исполнил оркестр театра под управлением Филиппа Чижевского.
Закольцевать этот путь в полгода (концерты проекта, проходившие с ноября по апрель, включали интерпретации сочинений современников и последователей Моцарта — Йозефа Гайдна, Франца Шуберта и Карла Вебера) решили довольно компактной, скромной по хронометражу и количеству произведений программой. Чижевский вместе со своим ассистентом Павлом Романенко подготовил два очень известных произведения — Пятый скрипичный и Двадцать третий фортепианный концерты. Эксклюзивно к этому событию изготовили хаммерклавир.
Он был создан в мастерской Пола МакНалти по образцу хаммерклавира Вольфганга Амадея Моцарта — инструмента работы мастера XVIII века Антона Вальтера. Зазвучав под руками клавесинистки Александры Кореневой, он вернул Двадцать третьему концерту первоначальный, подлинный вид — именно так произведение выглядело и слушалось во времена Моцарта. Солистке аккомпанировал оркестр Новой Оперы, артисты которого играют на современных, а не исторических инструментах. Потому получился, как сказал Чижевский, «Моцарт на пересечении веков и современный оркестр с подсветкой от свечей».
Звучание хаммерклавира, откровенно говоря, на любителя — весьма жесткое, сдержанное, в нем нет кантиленности и, конечно, оно более камерное, чем у рояля. На хаммерклавире трудно добиться такой широты динамических нюансов, как, например, на фортепиано. Но Александре Кореневой удалось в своей интерпретации Двадцать третьего концерта показать очень разнообразного Моцарта. Светлого, радостного, бесконечно задорного в первой части, возвышенного лирика, элегика в знаменитом космическом, глядящем в XIX век, адажио второй и почти оперного, в буффонном стиле «Свадьбы Фигаро», в третьей. Все амплуа композитора не только подошли Кореневой по настроению, но и хорошо легли в руки: ее филигранная, легчайшая мелкая техника, удивительное чувство старинной фразировки создавали интерпретацию большой красоты и утонченности.
Не отставал от солистки и оркестр, который был очень чуток к ней, стилистически тонок, хотя не всегда чистое звучание валторн несколько испортило впечатление. Но другие духовые, которым Моцарт здесь уделил достаточное внимание и даже дал небольшие соло, радовали выразительностью: «пел» кларнет у Кирилла Бирюкова, словно ковала хрусталики флейта у Малики Мухитдиновой, смешно и мило ворковал фагот Александра Атаманова. Кстати, Коренева играла не только как солистка: звуки хаммерклавира вплетались в общую ткань и фактуру в эпизодах, когда играет только оркестр. В этом случае исполнительница выполняла функцию бассо континуо.
В такой «вспомогательной» роли Коренева выступила и в Пятом скрипичном концерте. Его поделили в прямом смысле на троих — Филипп Чижевский, солист Даниил Коган и Александра Коренева. Тут оркестр играл в более барочной манере: постоянные резкие акценты, сфорцандо, моментальная смена динамики на субито, очень яркие контрасты, хотя определенная доля декоративности в исполнении также присутствовала. Партия солиста предполагает большую долю изысканности, искусства кантилены, игры на пиано и пианиссимо — всё это продемонстрировал в полном объеме и отнюдь не дежурно скрипач Даниил Коган.
По задумке Чижевского в Пятом скрипичном солист импровизировал каденции с Кореневой и двумя скрипачами в первой и третьей части. Последняя — подлинная изюминка Концерта. В крайних разделах — придворный менуэт, в середине — «турецкая музыка». Сюда Чижевский добавил звучание тамбурина, а финальный аккорд всего Концерта завершился ударом треугольника — еще одна выдумка дирижера. Вот такой получился затейливый Моцарт!
Продолжение — в июле. В Новой Опере состоится премьера «Волшебной флейты» с маэстро Чижевским и его боевой подругой Александрой Кореневой, которая снова будет за эксклюзивным хаммерклавиром: по ходу действия оперы солистка по старинной традиции будет импровизировать.
Фото — Екатерина Христова
