В рамках цикла «Вещь в себе» в Московской филармонии представили российскую премьеру сочинения итальянского композитора Джачинто Шельси (1905–1988) «Uaxuctum. Легенда о городе индейцев майя, разрушенном ими по религиозным причинам» для четырех вокалистов, хора, волн Мартено и оркестра.
Час лекции, полчаса музыки. В случае с таким не сильно известным широкой российской публике героем как Шельси — идеальное соотношение. Три четверти зала заполнены, кажется, чудом. Львиная доля слушателей — представители академического сообщества: преподаватели и студенты музыкальных вузов, критики, журналисты, корреспонденты, — а также постоянные посетители концертов КЗЧ, у которых, вероятно, сформировался справедливый кредит доверия к филармонии в целом и к замечательным лекциям-конферансам Ярослава Тимофеева.
Мистика и мистификации, интерес к восточным религиозным и философским учениям, минимализм, вывернутый наизнанку (точнее вглубь), психиатрическая лечебница, в конце концов. В биографии и творческом пути Джачинто Шельси многое парадоксально, спорно, многое может смутить и озадачить. И оттого, что не было понятым или хотя бы принятым, — оттолкнуть. Есть опасение, что без столь продолжительного и содержательного конферанса, публика стала бы утекать осторожными ручейками в сторону кафе «Чайковский». Сделать ход конем — ввести слушателей не только в курс дела, но и в соответствующее музыке состояние, близкое к медитативному — оказалось прекрасным решением. Интересно, что с этого состояния началась музыка и для самого Шельси. В детстве он, импровизируя за роялем, впадал в своеобразный транс. Видимо, уже тогда он исследовал природу звука.
На экране загорается подпись Шельси — целая нота (или круг), а под ним линия — круг разомкнутый.
«Звук имеет округлую форму. Он сферичен. Но мы всегда слышим длительность и высоту. Однако в действительности всё по-иному. Любая сфера имеет центр. Это можно научно доказать. Нужно дойти до сердцевины звука — только при этом условии вы можете считаться музыкантом», — писал Шельси.
Еще одна интерпретация этого знака, прозвучавшая из уст лектора, — закат. В данном случае, возможно, даже закат жизни, так как «Вашактун» — не только одно из последних сочинений Джачинто Шельси, но и произведение, явно отсылающее к потустороннему опыту.
Название «Uaxuctum. Легенда о городе индейцев майя, разрушенном ими по религиозным причинам» хоть и отсылает к историческому факту — исчезновению цивилизации майя, — не документально, и представляет собой искусную мистификацию, каждое слово (и нота) в нем загадочно. Единственное, что подлинно — сам Вашактун. Это один из многочисленных городов майя, найденный археологами в 1916-м году на территории современной Гватемалы. Название, данное учеными, переводится как «восемь камней», что, вероятно, и привлекло композитора, — это число имело для него особое символическое значение.
При прослушивании недолгой, но, кажется, находящейся по ту сторону времени пьесы, возникает ощущение соприкосновения с чем-то древним, далеким, и… внеземным. Хор почти не поет, но стонет и шепчет. Волны Мартено делают пространство зыбким и даже зыбучим, как жаркие египетские пески. Гудящий низкими струнными, оркестр без скрипок погружает в состояние измененного сознания, в котором раскаты, хлопки, шорохи, скрипы и хаотичные биения самых разных ударных инструментов — от 200-литровой бочки из-под машинного масла до погремушки — рождают волны иррационального страха, испытываемого при соприкосновении с иным. В том числе, с феноменом смерти.
Цивилизация майя «закатилась» скоропостижно и необъяснимо, и для Шельси — последнего потомка аристократического римского рода, — разрушенный город индейцев стал метафорой его собственной жизни. Одна из идей, владевших композитором в то время — достойное завершение своего земного пути. Возможно, Джачинто Шельси задавался вопросом, «как уйти вовремя», и, по-видимому, нашел никому, кроме него, не ведомый ответ, устроив, подобно воображаемым майя, осознанный апокалипсис. По своим собственным — пусть и не религиозным — причинам.
«Когда на календаре останутся одни восьмерки, я умру», — сказал композитор и ушел в кому, а вскоре — 08.08.1988 — окончательно затерялся в своем собственном Вашактуне.
Фотография предоставлена пресс-службой Московской филармонии
