В ДК Рассвет состоялась московская премьера «Мелодий мгновений» Валентина Сильвестрова. Цикл для скрипки и фортепиано представили петербургские музыканты, участники творческого объединения mader nort Лидия Коваленко и Ярослав Коваленко. «Вечер остановившегося времени» прошел в темноте и без слов. Мария Гордиевская поговорила со скрипачкой, концертмейстером камерного оркестра «Дивертисмент» Лидией Коваленко о том, какой публики требует эта музыка и в чем сложность «новой простоты» для исполнителя.

Лидия, в чем для вас ценность этой музыки Сильвестрова?

Для скрипача, играющего разную музыку (Изаи, Брамса, Чайковского), циклы Сильвестрова — это формирование языка, которого нет «в заводских настройках». Но мне очень важно учиться чему-то новому, поэтому для меня работа над этой музыкой совершенно бесценна. Это путь, который не заканчивается с исполнением. Я уверена, что эти пьесы нужно играть и играть, они всегда ощущаются по-разному. Это не та партитура, которую ты можешь разметить и, придя на репетицию, проработать по точкам. Не получается так, всё очень зависит от состояния. И в этом есть радость постоянной новизны. 

С какими трудностями пришлось столкнуться в сочинении, которое внешне кажется простым? 

Этот материал опасно обманчив. Когда на него впервые смотришь, кажется, что это детские песенки, но на исполнительском уровне он дается совсем нелегко. У автора, по всем правилам 20 века, над каждой нотой стоит много обозначений. Когда начинаешь вчитываться в них, понимаешь: композитор точно знал, чего хотел от исполнителей — и, кажется, он хотел, чтобы исполнителей на сцене не было. Здесь недопустима интерпретация в привычном понимании. Исключена и возможность «струнного мяса»:  и пианист, и скрипач выше нюанса двух пиано поднимаются крайне редко. Вместо этого нужно дать людям «кокон созерцания». Это сложная исполнительская задача, которая требует вдумчивости и технической перфектности. Любое неосторожное движение или дыхание может этот кокон нарушить. Это трудно, но оно того стоит.

Это ведь уже не первое ваше исполнение «Мелодий мгновений».

Третье — и, надеюсь, не последнее. С такой музыкой живут всю жизнь. Я верю, что найдется ее аудитория. Наверно, она никогда не будет собирать стадионы — но, пожалуй, и не должна. Должно сохраняться таинство очень личного общения, в том числе с публикой. Эта музыка для небольших залов, для очень специальных собраний людей. 

Что здесь требуется от слушателей?

Они совершенно не обязательно должны быть подготовлены с музыковедческой точки зрения или обременены знанием искусства Сильвестрова. Главное — духовная работа. Нужно быть готовыми воспринять что-то новое и негрохочущее в наш шумный, пестрый, быстрый век. Увидеть малое и почувствовать радость от того, что на протяжении полутора часов как будто ничего не происходит. В этом и есть ценность размышления. 

Как музыка Сильвестрова резонирует с пространством ДК Рассвет?

Замечательно. Мне кажется, что бархатные красные банкетки филармонических залов — при всем моем уважении и любви к родным сценам — сюда не подойдут. Нужны простые пространства, в которых ничто не отвлекает, где человек может себе позволить чувствовать себя более свободно, где не нужно надевать платье, шпильки, костюм и бабочку. Это может помешать. Необходимость соблюдать некие внешние правила многих отпугивает от мира классической музыки. Сейчас нужна доверительная простота. 

Сегодня не было света, не было слов. Почему?

В темноте создается ощущение, что мы все на космическом корабле. Не хочется выходить, разглядывать, какого цвета галстук у соседа, всё лишнее убрано. Мы с Ярославом обсуждали, что, если бы была такая возможность, мы бы сидели за ширмой.

Откровенно говоря, при исполнении такой музыки мешает даже необходимость поклона и аплодисментов. Хочется оставить только звуковое пространство и свои мысли. 

Сейчас много программ, сопоставляющих современную музыку с музыкой прошлого. Исполняя этот цикл отдельно, вы следуете завету композитора?

Нет, мы не следуем никакому завету. Я уверена, что «Мелодии мгновений» можно с успехом вставлять в какие-то полистилистические программы, и там они будут смотреться не хуже. Просто нам с Ярославом как людям экстремальным захотелось полностью в них погрузиться, ни с чем не микшируя. Сейчас нашей целью было создание монопалитры.

В чем особенность этого сочинения с точки зрения взаимодействия двух музыкантов? 

Чего здесь нет, так это стандартного «для скрипки и фортепиано». Это должен быть андрогинный организм, не распадающийся на тембры. Хотя автор и прописал партии двух инструментов, чтобы они друг друга дополняли, это такой инопланетянин, который одновременно обладает и рояльным тембром, и скрипичным. Я думаю, что именно поэтому «жирность» струнного тембра и убрана. Композитор снял все, что могло бы струнника сделать струнником. И это работа для слухача.

Для человека внемлющего.

Определенно. И материал затягивает — я люблю, когда так. Когда не побежишь вдруг после репетиции говорить по телефону или пить кофе, надо сначала «выплыть» обратно. На этом пути мы обязательно познаем что-то новое. Не это ли цель человека? Движение, новизна эмоций и ощущений. Особенно важно это для артиста: как только он становится похож сам на себя, он начинает умирать. Если мы не движемся вперед — значит, мы уже отстали.

Фото — Александр Панов